Австрийский моряк - страница 112

Хайфа в те времена совсем не походила на сегодняшний большой город. Вообще-то она оказалась немногим больше левантийской рыбацкой деревушки с плоскими крышами белых домов, гнездящимися под могучей горой Кармель. Тем не менее, там имелась каменная набережная, несколько складов и предтеча портового мола в конце ветки железной дороги из Дамаска. Большую часть населения составляли ливанцы и греки, но было и изрядное число еврейских колонистов, многих из которых привез вывезенные сюда в конце 1900-х годов из Австрии провидец Теодор Герцль. На другом берегу бухты стоял замок крестоносца Святого Иоанна из Акры, место знаменитой высадки британских и австрийских моряков в 1840 году.

Но, несмотря на великолепное расположение и чудесное перспективы развития, Хайфа не много могла предложить искалеченной австро-венгерской подводной лодке в первые дни сентября 1918 года. Наши турецкие хозяева потеряли к нам всякий интерес, как только мы причалили: им хватало собственных проблем на южном фронте. Что касается немецких союзников, их присутствие в Хайфе было ограничено аэродромом за городом и ржавеющим торговым пароходом «Уккермарк», который нашел здесь убежище в 1914 году и теперь стал плавучим складом. Немцы посочувствовали, но предложили лишь воспользоваться мастерской на борту своего корабля. Я телеграфировал в Вену сразу по прибытию и запросил новый левый винт для U26. На этом этапе войны я мог с таким же успехом попросить прислать апостольскую корону Святого Стефана. Я сомневался даже, дошла ли телеграмма.

Тем временем, мы занялись ремонтом прочного корпуса лодки. Конечно, сухого дока не оказалось; но в конце концов мы с огромным трудом подняли корму U26 из воды, облегчив лодку, насколько смогли — выгрузили батареи и всё съёмное, а потом заполнили водой балластные цистерны в передней части, чтобы нос лодки опирался на илистое дно гавани. Мы раздобыли стальной лист, а немцы одолжили нам кислородно-ацетиленовую сварочную горелку, так что мы хотя бы смогли залатать дыры, пробитые разлетевшимся гребным винтом — не бог весть что, но достаточно для того, чтобы корпус снова стал водонепроницаемым.

Винт казался непреодолимой проблемой, пока однажды утром, через восемь дней нашего пребывания в Хайфе, на причале не появился электромеханик Файнштейн вместе с пухлым человеком преклонного возраста и почти гротескно еврейской внешности, с кипой на голове, но в остальном одетым как венский врач на отдыхе в Бад-Ишле. Он представился как герр Мандель, бывший владелец литейного завода из Мёдлинга, что под Веной, который продал в 1910 году, чтобы стать фермером в Палестине, а затем вернулся на литейное производство в качестве подрядчика железной дороги Хайфа-Дамаск. Оказалось, что у него имелся небольшой литейный заводик здесь в Хайфе... Мы поплыли с ним в шлюпке, чтобы осмотреть винт правого борта. Герр Мандель сделал измерения и записал их в блокнот в кожаном переплете, почесал лысину и втянул воздух, что-то бормоча себе под нос. Я стоял на причале затаив дыхание, пока Григорович помогал ему вылезти из шлюпки.

— Ну, капитан, как я понимаю, вам нужно изготовить левый винт?

— Да, он нам очень нужен, если это возможно. Вы можете его сделать?

— Капитан, я тридцать лет отливал статуи для академии изящных искусств. Не вижу больших проблем с судовым винтом. Конечно, потребуется время, чтобы сделать модель, и мне сначала нужно точно всё измерить. Но как я сказал, не вижу проблемы — при условии, что несколько ваших матросов помогут мне, потому что сейчас на литейном заводе остались только мы с сыном.

— Вы можете использовать нас, включая меня, сколько понадобится. А как насчёт оплаты? Вас бы устроило...

Он махнул рукой.

— Герр лейтенант, пусть я живу в Палестине, но по-прежнему считаю себя немецкоговорящим австрийцем. Простого векселя от имени австрийского Министерства финансов будет достаточно. Во всяком случае, я премного благодарен местным немцам. Они спасли нас с женой, когда в апреле турки разрушили наш дом. Но скажите, как насчет металла? У меня нет морской бронзы... Хотя погодите минутку, есть идея. Вы не против заглянуть ко мне в мастерскую?

Мы дошли до литейного заводика примерно в километре от порта.

— Немцы реквизировали все запасы меди и латуни от Ла-Манша до Йемена, — произнес он, когда мы вошли в плохо освещенный деревянный сарай, — но я утаил кое-что, посчитав, что британцы однажды смогут заплатить за это хорошие деньги.

Он порылся под огромной кучей тряпок разного мусора. Неожиданно там показалось человеческое лицо в два раза крупнее моего со старомодными бакенбардами и благородным прямым носом. Когда герр Мандель коснулся головы, она откликнулась звоном.

— Вот, капитан, это адмирал Роберт Стопфорд, кавалер ордена Бани и ордена святого Михаила и святого Георгия, победитель в сражении у крепости Святого Иоанна из Акры в 1840 году. Статуя стояла в старом замке. Немцы три года назад велели избавиться от нее и переплавить для перевозки в Германию, но я спрятал ее, а они и забыли. Это не фосфорная бронза, но подойдет, если добавить латуни с базара и лопасть винта, которая у вас осталась.

Итак, мы приступили к работе. Герр Мандель изготовил восковую модель нового гребного винта по образцу правого, только с вращением в противоположную сторону. Это заняло пять дней. Потом он покрыл модель тугоплавкой глиной и засунул в печь, пока воск не расплавился и не вытек. Тем временем моя команда, вооружившись топорами и ножовками, разделала бедного адмирала Стопфорда на мелкие куски, чтобы расплавить в огромном литейном горне. Во второй половине дня 21 сентября настал момент, которого все мы втайне боялись. Под командованием герра Манделя, выкрикивающего указания на невнятном венском немецком, вспотевшие от усилий моряки подняли тяжёлый тигель, чтобы залить в форму поток расплавленного металла.