Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном - страница 31
Во исполнение сей высочайшей воли, по распоряжению корпусного начальства Отдельного гвардейского корпуса, предварительно было отобрано лейб-гвардии Конного полка полковником Галаховым от поручика де Геккерна объяснение, и когда по оному, а, равно, и по собственному потом инженер-подполковника Данзаса сознанию оказалось, что при произведении Геккерном с Пушкиным дуэли был он, Данзас, со стороны последнего секундантом; и со стороны (последнего) Геккерна был таковым вышепоименованный виконт д’Аршиак, тогда и Данзас предан вместе с Геккерном военному суду; о Пушкине же, как во время делавшегося о сем распоряжения умершем, вменено Военно-судной комиссии объяснить только в приговоре, к какому бы он подлежал по законам за поступок его наказанию.
При освидетельствовании поручика барона де Геккерна 5-го февраля лейб-гвардии Конной артиллерии штаб-лекарем коллежским асессором Стефановичем оказалось, «что он, Геккерн, имеет пулевую проницающую рану на правой руке, ниже локтевого сустава, на четыре поперечных перста; вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость более к наружной стороне. Раны простые, чистые, без повреждения костей и больших кровеносных сосудов. Кроме боли в раненом месте Геккерн жалуется на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию; каковая боль обнаруживается при глубоком вздыхании; наружных же знаков этой контузии не заметно. От ранения больной имеет обыкновенную небольшую лихорадку; и хотя вообще он кажется в хорошем и надежном к выздоровлению состоянии, но точного срока к совершенному выздоровлению определить нельзя».
А после вторичного им штаб-лекарем 8-го того ж февраля освидетельствования он донес Военно-судной комиссии, что у Геккерна, кроме припухлости и чувствительности при дотрагивании к раненому месту, других болезненных припадков не заметно.
Поручик барон де Геккерн на предварительный вопрос полковника Галахова и потом начально в Военно-судной комиссии объяснил:
1) что он, вступая из французских дворян в российскую службу, учинил присягу только на верность оной;
2) что 27-го января в 5 часов пополудни он точно за Выборгской заставой, как выше объяснено, произвел с камер-юнкером Пушкиным дуэль на пистолетах; причина же, побудившая его, Геккерна, вызвать Пушкина на оную, есть следующая: в ноябре месяце 1836 года получил он, Геккерн, словесный и беспричинный Пушкина вызов на дуэль, каковой и был им, Геккерном, принят, но спустя некоторое время Пушкин без всякого с ним объяснения словесно просил нидерландского посланника барона де Геккерна передать ему (подсудимому) Геккерну что он вызов свой уничтожает; на что он, Геккерн, не мог согласиться потому, что, приняв беспричинный вызов его на дуэль, полагал, что честь его, Геккерна, не позволяет ему отозваться от данного Пушкину слова; после чего Пушкин по требованию его, Геккерна, дал назначенному с его, Геккерна, стороны секунданту, находящемуся при французском посольстве виконту д’Аршиаку, письмо, в коем объяснял, что он ошибся в поведении его, Геккерна, и что он более еще находит оное благородным и вовсе не оскорбительным для его чести; что он соглашался повторить и словесно. С этого дня он, Геккерн, не имел с ним никаких сношений, кроме учтивостей; 26-го ж января нидерландский посланник получил от Пушкина оскорбительное письмо, касающееся до его (подсудимого) Геккерна чести, которое, якобы, он не адресовал на его имя единственно потому, что считает его, Геккерна, подлецом и слишком низким, что все может подтвердиться письмами, у государя императора находящимися;
и 3) что обо всем вышеизъясненном, кроме нидерландского посланника, получившего от Пушкина письмо, и бывшего с его, Геккерна, стороны секунданта виконта д’Аршиака, никто не знал; что советов к совершению или отвращению дуэли по случаю оскорбления его, Геккерна, он ни от кого не принимал и о прежних сношениях инженер-подполковника Данзаса с камер-юнкером Пушкиным никогда не знал, кроме того только, что видел Данзаса на месте дуэли; в заключение Геккерн присовокупил, что реляция всего ими учиненной дуэли вручена секундантом его, д’Аршиаком, при отъезде своем из С.-Петербурга камергеру князю Вяземскому, который, однако ж, до получения оной о имеющейся быть дуэли ничего не знал.
После отобрания Военно-судной комиссией от подсудимого поручика Геккерна объяснения презус оной комиссии через два дня предъявил присутствующим врученные ему графом Нессельроде два письма, писанные камер-юнкером Пушкиным на французском диалекте, которые по переводе их самими же присутствующими на российский диалект, есть следующего содержания:
1) от 17-го ноября 1836 года к г-ну д’Аршиаку:
«Я не остановлюсь писать то, что могу сказать словесно. Я вызывал барона Геккерна на дуэль, и он согласился без всякого объяснения. Я прошу свидетелей этого дела смотреть на сей вызов как недействительный, ибо, узнавши стороной, что барон Геккерн решился жениться на девице Гончаровой после дуэли, я не имею никаких причин приписать это согласие каким-нибудь видам недостойного благородного человека.
Прошу, Ваше сиятельство, сделать из этого письма употребление, которое Вы найдете нужным.
Примите уверение
в моей совершенной преданности
Александр Пушкин».
2) от 26-го января сего 1837 года к барону де Геккерну:
«Господин барон!
Позвольте мне изложить вкратце все случившееся. Поведение Вашего сына было мне давно известно, и я не мог остаться равнодушным.
