От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания - страница 103
Рассадником инструкторов гимнастики и фехтования в полках послужит образуемая нами в Москве гимнастическо-фехтовальная школа.
Школа была образована на следующих основаниях: помещение для школы – гимнастический зал Александровского военного училища, любезно предоставленный начальником училища в полное наше распоряжение по вечерам. Были наняты учителя гимнастики и фехтования, установлен шестинедельный курс для инструкторов: по одному офицеру и по восемь гренадер от каждого полка. Будущие инструктора обязательно занимались каждый вечер; через шесть недель сдавали экзамен и возвращались в полки инструкторами.
Наблюдающим за школой назначил начальника 2-й гренадерской дивизии генерал-лейтенанта Мищенкова, человека неутомимой энергии.
Занятия для командированных от полков были обязательны. Прочие офицеры могли пользоваться залом в предоставленные нам часы по желанию.
Занятия привились и пошли очень удачно. Офицеров съезжалось столько, что приходилось устанавливать очереди.
Только против одного вида спорта предупреждал я офицеров и отговаривал от занятий им – от упражнений с тяжелыми гирями, штангами и тому подобным. Нам нужны не силачи-атлеты, а втянутые люди, способные к быстрым продолжительным передвижениям по любому грунту, по горам, не теряя при этом ни легкости дыхания, ни энергии. К сожалению, у многих русских очень легко развивается склонность именно к этому роду упражнений.
Александровское военное училище не ограничилось одним предоставлением нам своего гимнастического зала. Нашлись среди его преподавателей такие, которые предложили сделать офицерам бесплатно целый ряд сообщений: по современной тактике и стратегии, иллюстрируя примерами из последних войн, по ручному оружию, по артиллерии, по сравнению строевых и полевых уставов наших и иностранных армий и так далее. И в этом случае начальник училища пошел нам навстречу и предоставил в наше распоряжение по вечерам в субботу училищный актовый зал.
Трудно было сразу сказать, удастся ли провести эти сообщения в жизнь, ввиду громадности московских расстояний и удаленности большинства казарм от Александровского училища. На первые сообщения явились по нескольку десятков офицеров, но уже с третьего сообщения число явившихся достигло двухсот, и чем далее, тем плотнее наполнялся зал.
Особенно удачны были сообщения по сравнению полевых уставов нашего и иностранных, принятых в германской, австро-венгерской, французской, итальянской и британской армиях; о действиях современной артиллерии, четыре сообщения генерального штаба полковника Галкина, на которых он прекрасно изложил содержание книги профессора Менделеева «К познанию России».
Строевые занятия в частях шли с должной энергией, внутренний порядок не оставлял желать лучшего. Одно похрамывало. Приходилось слышать от командующего войсками и самому встречать малые команды и даже караулы, которые следовали по улицам не в должном порядке, не в ногу, и с этим пришлось бороться довольно долго. Были случаи неотдачи чести офицерам. Так, выехав однажды утром в николаевской шинели, я встретил на Садовой три унтер-офицерских караула 2-го гренадерского Ростовского полка, два начальника караула отдали установленную честь, начальник же третьего караула посмотрел на меня и прошел с караулом, ничего не скомандовав.
Вызвав к телефону командира полка, я приказал узнать, кто этот унтер-офицер и почему не отдал установленную честь? Через некоторое время командир полка доложил мне фамилию унтер-офицера, что тот не узнал меня в лицо и потому не отдал честь. Я тут же ответил командиру:
– Ваш ответ особенно ярко подчеркивает вину унтер-офицера, который, очевидно, считает лишним отдавать честь каждому офицеру, как его к тому обязывает устав, да и вы сами как будто склонны считать, что вся его вина в том, что не узнал своего командира корпуса. А я именно за то, что намеренно не отдал офицеру установленной чести, лишаю его унтер-офицерского звания и так приказываю поступать с каждым унтер-офицером, уклоняющимся от отдания чести офицеру.
Посещая казармы, я сам говорил с унтер-офицерами на эту тему и скоро такие случаи совершенно отошли в прошлое.
Поддержанный в моих начинаниях командующим войсками, я легко привил их войскам. С выходом в лагерь часто выезжал на занятия, в некоторых случаях сам руководил ими, требуя полную тишину в строю, допуская громкие команды только на уставных учениях; при практических же учениях, особенно в период продвижения перебежками в сфере ружейного огня, накапливания перед атакой – все приказания в цепях условными знаками или голосом по цепи, от звена к звену, от человека к человеку. В этом отношении, как и прежде, в первом номере шел лейб-гренадерский Екатеринославский Его Величества полк, за ним 8-й гренадерский Московский, командир которого, полковник Цурканов, прекрасно руководил боевым воспитанием полка.
И здесь мы скоро поняли друг друга, и все мои начинания легко проходили в жизнь. Но, посвящая большую часть времени на боевую подготовку войск, мы никогда не упускали строевой выправки, и на церковных парадах в дни полковых праздников полки представлялась один лучше другого. Вернулось бодрое настроение, вера в своих начальников, вера в себя.
Корпус отбывал лагерные сборы в трех местах: 1-я и 2-я гренадерские дивизии на Ходынке под Москвой, 3-я гренадерская дивизия и 62-я резервная бригада под Ярославлем, на берегу Волги, и 60-я резервная бригада – под Нижним Новгородом. Артиллерия отбывала свой специальный сбор под Можайском на Клементьевском полигоне.
