Как Америка стала мировым лидером - страница 88
«На помощь банкам со своими бесчисленными миллиардами приходит государство. Задолженность Италии вырастает с 88 млрд. лир в 1930 г. до 104 млрд. лир в 1934 г., одна сумма процентов достигает 5 млрд. лир, в то время как бюджетный дефицит составляет 3–4 млрд. лир; золотой запас падает с 11 млрд. лир в 1928 г. до 6 млрд. в 1934 г., покрытие банкнот снижается до 46%, и итальянская валюта подвергается постоянной опасности. Все эти цифры отражают положение до абиссинской кампании (потребовавшей около 200 млн. фунтов стерлингов добавочных военных расходов 1935–1936 гг.). За пять лет — с 1929 по 1933 г. — в Италии произошло 100 тыс. банкротств. Фашизм отчаянно пытается переложить это бремя, насколько это возможно, на плечи трудящихся; налоги достигают «крайних пределов» (заявление самого Муссолини), государство и корпорации систематически уменьшают заработную плату (на 45–50% с 1927 г.), мелкие крестьяне и фермеры-арендаторы обречены на разорение».
Спустя месяц после разговора с Нейратом, в июне 1935 г. У. Додд докладывал в Вашингтон: «Население Германии проходит усиленную военную подготовку, государственный долг страны непрерывно растет, как и государственный долг Италии; Польский коридор и Австрия в любое время могут подвергнуться агрессии». В те же дни американский посол записывал: «В Германии, да и, пожалуй, во всей Европе вряд ли найдется такой умный человек, как этот «экономический диктатор» [Шахт)… Его жена говорит, что их положение напоминает положение пассажиров поезда, который «мчится на полной скорости к тупику»». Геринг уже требовал «сократить потребление масла и мяса, чтобы увеличить производство пушек», «немцы должны затянуть пояса, чтобы сэкономить средства на вооружение…».
В октябре 1936 г. Додд приходил к выводу, что «результатом безудержной гонки вооружений в условиях громадной задолженности и значительной безработицы в течение года или двух может быть только война». За несколько дней до этого У. Додд отмечал: «Распутаться с государственными долгами Германии не под силу даже такому ловкому финансисту, каким является Шахт. Официально государственный долг составляет 18 миллиардов марок, но существует еще и тайный долг, равный 25 миллиардам марок». В те дни Додд был поражен изменившимся настроением Я. Шахта, «который до сего времени всегда был крайне любезен и искренен. Я никогда не слышал из его уст такой неистовой критики в адрес Соединенных Штатов». Изменение отношения Я. Шахта настолько потрясло У. Додда, что спустя несколько фраз, он снова повторил: «высказывания Шахта были проникнуты враждебностью, чего раньше он никогда не проявлял».
Реакция Я. Шахта очевидно была связана с провалом его попыток договориться с кредиторами. Его влияние на принятие ключевых решений в Третьем Рейхе стремительно падало. Так, когда в феврале 1937 г., когда он заявил, что долг в 11 млрд. марок должен быть уплачен, «его слова были исключены из текста для печати». Когда же в мае У. Додд осведомился у Я. Шахта имеются ли у нового посла полномочия вести переговоры по заключению торгового договора с США, главный германский банкир не смог ничего сказать в ответ. Шахт еще пытался сопротивляться и на всемирной экономической выставке в Париже в 1937 г. призвал «к созданию схемы международной экономической безопасности, как лучшей основы для обеспечения всеобщего мира», но зов остался без ответа. У. Додд в те дни отмечал: «Бедняга Шахт — самый способный финансист в Европе, но он выглядит таким беспомощным…».
В апреле 1937 г. в ответ на обострение ситуации в Европе Ф. Рузвельт выступил с мирными инициативами предложив заключить пакт о ненападении между всеми странами, однако в реальных условиях всеобщей торговой войны, слова президента в очередной раз звучали не более чем благими пожеланиями… Эту данность констатировал и У. Додд: «Пока между великими мировыми державами не будут заключены экономические соглашения, ни о какой конференции (пакте) не может быть и речи».
К этому времени долг Германии достиг почти 50 млрд. марок, включая «3 миллиарда марок американским банкам и держателям облигаций. Шахт сказал также, что с 1933 г. количество денежных знаков в обращении увеличилось на 50%». В июне 1937 г. У. Додд приходил к выводу, что Гитлер хотел бы захватить Австрию, «немецкие диктаторы мечтают совершить аннексию без войны, поскольку они банкроты и испытывают большую нехватку продовольствия. В связи с засухой, длящейся уже три недели, урожай хлеба на половине территории Германии сократится, очевидно, процентов на тридцать».
В октябре 1937 г. Гитлер заявлял: «Для решения германского вопроса (для Германии побудительным фактором будет являться экономическая нужда) может быть только один путь — путь насилия». Решение о начале войны было принято 5 ноября 1937 г. на встрече Гитлера с начальниками родов войск. В декабре того же года Нейрат заявил, что «Германия не изменит своей политики», которая сводится к установлению исключительно высоких импортных пошлин.
По мнению У. Ширера «4 февраля 1938 г. является поворотным пунктом в истории третьего рейха, заметной вехой на пути к войне…». К этому времени в отставку уже подали министр экономики Я. Шахт, министр иностранных дел Нейрат. Уволен военный министр и главнокомандующий вооруженными силами фельдмаршал Бломберг, покончил собой главнокомандующий сухопутными войсками генерал Фрич. Позже подал в отставку начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Л. Бек, сбежал за границу Ф. Тиссен, удалился послом в Турцию вице-канцлер Ф. Папен и т.д. — они своими «благими пожеланиями» сделали свое дело и на данном этапе стали уже помехой на пути к войне.
