Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса» - страница 80
Наиболее же упорное сопротивление было оказано анархистами, засевшими на Донской улице в доме Банкетова в Замоскворецком районе. Только использование артиллерии решило исход многочасового развернувшего сражения. Верхний этаж особняка был разрушен орудийными выстрелами. Тогда осажденные из группы «Братство» перешли на нижний этаж здания и продолжали отстреливаться уже оттуда. Они сдались только в 2 часа дня. При этом именно замоскворецкие анархисты с Донской улицы отрицали свой антисоветский настрой. Незадолго до разоружения в газете «Анархия» появилась заметка следующего содержания: «За последнее время в Замоскворечье кем-то упорно распространяется слух о том, что в скором времени ожидается выступление анархистов против большевиков. Донская группа настоящим заявляет, что не только не собирается выступать против большевиков, но если бы кто-нибудь справа, — например, Белая гвардия, выступил против большевиков, Донская группа будет защищать большевиков с оружием в руках, несмотря на принципиальное расхождение с ними».
Всего при разоружении со стороны анархистов было убито и ранено не менее 30 человек, красноармейские и чекистские потери исчислялись 10–12 ранеными и убитыми. Жертвы были, в первую очередь, среди штурмовавших здания солдат. Так, при штурме особняка на Донской улице от пулеметного огня и брошенных бомб погибло несколько красноармейцев Варшавского революционного полка. При попытке преодолеть чугунные ворота особняка погиб инструктор команды разведчиков полка А. В. Гадомский и разведчик Ф. К. Барасевич, впоследствии 16 апреля они будут захоронены у Кремлевской стены. Позднее там же будет похоронен Дубнев, скончавшийся от ран, полученных 12 апреля. Небольшое ранение в руку получил даже руководитель ВЧК Ф. Э. Дзержинский, лично принимавший участие в освобождении одного из особняков. Среди принимавших участие в разоружении латышских стрелков, по свидетельству П. Д. Малькова, потерь не было.
Большинство погибших анархистов оказались безымянными. Есть данные, хотя, скорее всего преувеличенные, о расстрелах после ареста. Письмо анархиста Р., арестованного при разгроме 12 апреля: «Всех выстраивают в шеренгу и рассматривают… заподозренных отправляют в караульное помещение, из помещения к стенке цирка Соломонского и… трупы складывают в сарай… насчитывают около 40 трупов». О нескольких десятках расстрелянных анархистов, «у которых обнаружили украденное, по-видимому, драгоценности, ценные бумаги, золото», писал 13 апреля 1918 г. Ж. Садуль.
Жертвы были и после задержания, в результате «попыток к бегству» и других эксцессов. Наиболее известна трагическая судьба идейного анархиста Михаила Сергеевича Ходунова. Член ПСР до Февральской революции (участник революции 1905–1907 гг.), рабочий Московского телефонного завода, он вступил в анархистское движение. Член «Московской федерации анархистских групп», осенью он был избран председателем завкома МТЗ. В составе «двинцев» участвовал в осенних боях за советскую власть в Москве с юнкерами. Был арестован 12 апреля и убит милиционерами на улице «при попытке к бегству» 15 апреля 1918 г.
«По наведенной справке в I Сретенском комиссариате, помощник комиссара А. Я. Берман сообщил, что в 10 час. вечера 15 апреля милиционеры Шкарин, Харахорин и Якубов явились и заявили, что сопровождаемый арестованный в Сущев[ский] арест. дом по фамилии Ходунов на углу Спасского пер. покушался к бегству и был убит».
Арестованных в результате чекистской операции в Москве анархистов насчитывалось, согласно официальным данным советских газет, около 400 человек, из них четверть была немедленно освобождена. Стремление минимизировать численность арестованных анархистов и время нахождения их под арестом становится тенденцией последующих советских работ. В работе В. Владимировой также называлась цифра до 400 задержанных анархистов. В более поздних работах эта цифра варьировалась от 400 до 600. Впоследствии именно эта цифра станет общепринятой в советской, и, отчасти, в зарубежной историографии. Следует отметить, что Ж. Садуль оценивал количество арестованных в 400–500 человек. Вместе с тем данная цифра представляется заниженной. Так, согласно воспоминаниям коменданта Кремля П. Д. Малькова, к полудню количество заключенных анархистов только на гауптвахте Кремля (основное место содержания арестованных анархистов, но не единственное) уже приблизилось к 800 человек. Очевидно, что газетные данные занижали численность задержанных анархистов как минимум вдвое.
Состав остальных арестованных анархистов, по признаниям представителей советской власти, оказался самым разнообразным. Как писалось в газете «Правда», «состав арестованных весьма разношерстный — много женщин и подростков в форме различных учебных заведений. Отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым». Учитывая тот факт, что в числе задержанных оказалось большое количество рецидивистов, была задействована процедура опознания участников налетов и грабежей со стороны пострадавших. Ф. Э. Дзержинский разместил в московских газетах объявление о приглашении всех граждан, пострадавших от вооруженных ограблений, явиться в уголовно-розыскную милицию (3-й Знаменский переулок) для опознания грабителей, задержанных при разоружении анархистских групп, в течение трех дней от 12 часов до 14 часов, считая первым днем 13 апреля.
«Следственными властями было выяснено, что среди арестованных 70 человек были ранее уголовными каторжанами, судившимися неоднократно за грабежи и убийства, и несколько десятков белогвардейцев». Вместе с тем уголовное прошлое анархистов, очевидно, некоторым образом ранжировалось, и 18 апреля, согласно Владимировой, задержанными оставалось уже только 50 лиц с уголовным прошлым. Незадолго до этого в интервью газете Дзержинский давал немногим большие цифры: 66 человек: «За нами числится в настоящее время не 126, как указано в газете «ВПЕРЕД», а всего 66 человек, и сидят они не в подвале, а в сухом хорошем помещении; все они допрошены и всем предъявлено обвинение».
