Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года - страница 136
В час ночи по телевидению прозвучало «Обращение к россиянам главы российского правительства».
А затем на экранах телевизоров появился Г. А. Явлинский и произнес следующие слова:
Уважаемые граждане!
Сегодня, к сожалению, не время обсуждать, почему так получилось, почему пролилась кровь.
Сегодня факт заключается в том, что люди, называющие себя защитниками Белого дома, применили силу, спровоцировали кровавые беспорядки, бойню – и тем самым лишились всяких оснований называть себя защитниками права, демократии, Конституции.
Сегодня Ельцин Борис Николаевич должен применить все, что есть в его распоряжении, – в смысле сил безопасности, Министерства внутренних дел – для подавления применения силы со стороны фашистствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого дома. В этом смысл ситуации. В этом главная задача Ельцина на сегодняшнюю ночь.
Если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании вооруженных сил регулярных.
Другого выхода у нас сегодня нет. Президентдолжен проявить максимальную жесткость и твердость в подавлении бандитствующих элементов».
Из воспоминаний А. В. Коржакова мы можем узнать не только о том, как в ночь с 3 на 4 октября он правил страной, но и то, что в эту ночь именно он переломил тревожную ситуацию и «спас» президента.
«Где-то около трех часов, – утверждает А. В. Коржаков, – я его разбудил и сказал: что-то мне не нравится в штабе, непонятная ситуация. Надо поехать и поговорить с Грачевым. Дело в том, что днем мой заместитель, тогда капитан 1 ранга Г. И. Захаров по моему приказу съездил в Генеральный штаб и нашел там Грачева в плачевном состоянии… Как вам лучше сказать? Ну удрученным, что ли, не по форме одетым. А я специально послал сказать, что к нему приедет президент. Это сообщение мобилизовало Грачева, он быстро созвал генералов. Туда был вызван Черномырдин. Но в основном был генералитет. Бориса Николаевича я разбудил около трех. Он быстро собрался», приехал в Генеральный штаб и там было наконец принято решение штурмовать «Белый дом».
Прежде чем делать выводы по поводу этого свидетельства, послушаем упомянутого капитана 1 ранга Г. И. Захарова, который 30 лет прослужил в ВМФ, был офицером спецназа ВМС, а с 1991 г. являлся заместителем начальника сначала отдела, потом службы безопасности президента.
«В ночь событий, – вспоминал Г. И. Захаров, – я был рядом с оперативным дежурным… В районе 12 часов ночи Коржаков вызвал меня и сказал: „Президент принял решение очистить „Белый дом“ силовым вариантом. Сейчас он лег отдыхать. Где-то в 3 ночи он поедет к Грачеву. Твоя задача: поезжай к Грачеву, предупреди на предмет того, чтобы он был готов доложить президенту о состоянии его сил“.
«Пал Сергеич, – утверждает Г. И. Захаров, – встретил меня в тельняшке, подтяжках, бриджах и домашних тапочках».
Неужели в таком виде министр обороны воседал в своем кабинете? Нет. оказывается, ночью с 3 на 4 октября спокойно спал не только президент, но и военный министр.
Когда военного министра «разбудили» и он вышел к посланцу А. В. Коржакова, тот якобы сказал ему: «К тебе часика через два приедет президент, будь готов доложить о состоянии своих сил». Ну, спросил у него: «Карта Москвы, вернее, большой план Москвы есть?» Он говорит: «Под рукой нет». «Ну собери своих офицеров, пусть обстановку хоть какую-то изобразят на картах ту, что ты знаешь». С этим я уехал опять в Кремль.
Таким образом, как явствует из воспоминаний Г. И. Захарова, к 24.00 решение о штурме «Белого дома» у Б. Н. Ельцина уже существовало, а из воспоминаний С. А. Филатова мы узнаем, что на 2 часа ночи в здании Министерства обороны заранее было назначено заседание Совета безопасности.
В эту ночь С. Н. Бабурин отправился на Арбатскую площадь и стал свидетелем сбора членов Совета безопасности. Как пишет с его слов М. М. Мусин, «на глазах депутата в Генштаб прибыла кавалькада правительственных машин, которая, с трудом распихав со своего пути многочисленные БТРы, через отдельный министерский подъезд со стороны Кремля проследовала в распахнувшиеся ворота персональной арки. По рядам „бультерьеров“ и „бейтаровцев“ прошел шорох: „Ельцин! Ельцин приехал!“».
По утверждению С. Н. Бабурина, Б. Н. Ельцин прибыл в Министерство обороны не в 2.30, а в 1.30. Если верить М. М. Мусину, Б. Н. Ельцин с трудом держался на ногах. Поэтому его сразу же отвели в комнату отдыха министра обороны. «Буквально следом за Ельциным в 1.45, – пишет М. М. Мусин, – прибыл Черномырдин со своей охраной и, поднявшись на другом лифте, проследовал по коридору в кабинет министра». Затем в Министерстве обороны приехали В. Ф. Ерин, Ю. М. Лужков, В. И. Панкратов и С. А. Филатов. Если верить М. М. Мусину, трезвым был один В. С. Черномырдин.
Историческое заседание Совета безопасности происходило в кабинете П. С. Грачева и продолжалось до 3.40. Сначала в нем участвовали только семь названных человек, потом были приглашены другие.
М. М. Мусин утверждает, что собравшиеся долго пытались уломать П. С. Грачева пойти «на применение армии для расстрела парламента без письменного приказа или распоряжения Ельцина». И только к трем часам ночи он сдался. Однако это утверждение вызывает сомнения.
Безусловно, главным вопросом был вопрос о том, когда и как следует поставить точку в затянувшемся противостоянии с парламентом.
Согласно воспоминаниям, когда Б. Н. Ельцин поставил вопрос: «Что будем делать?» ответом на него было «гробовое молчание». «…Все генералы очень усиленно рассматривали участок стола перед собой».
