Дипломатия Людовика XIV. - страница 133
Однако обстановка в Европе после смерти короля Испании Карла II становилась все более предгрозовой. В Версале не расставались с мыслью получить поддержку царя в «испанском вопросе», ничего фактически не обещая ему взамен. В феврале 1701 года Петр I в местечке Биржы в Курляндии встретился с французским посланником при польском дворе Эроном, поставившим вопрос об участии России в решении судеб испанского наследства. Царь не дал конкретного ответа. Он в общей форме высказался за дружбу с Францией, за развитие с ней торговли.
Россия и Франция все еще не нашли друг друга. Постоянных посольств в двух столицах по-прежнему не было. Но в Версале в связи с начавшейся войной за испанское наследство решили осуществить в Москве дипломатическую разведку. В конце 1703 года в русскую столицу выехал дипломат Жан-Казимир Балюз, находившийся в Варшаве. В этом городе он родился в 1648 году. Его крестным отцом был король Ян Казимир.- Балюз занимал должности поверенного в делах в Венгрии, а затем дипломатического представителя короля в Польше.
Одна из задач посла состояла в изучении внутреннего положения России. В Версале от него ждали сведений о размерах российского государства и его границах на Востоке, о личности царя, о царской семье, ее доходах, об организации управления, об армии и флоте России. Балюз сообщил в Версаль: «Сила царя на суше очень велика... Что касается его морского могущества, то оно систематически возрастает»; «он любит своих солдат и любим ими»; Петр установил «твердый порядок» в стране 20.
Миссия Балюза преследовала далеко идущие цели. Ему поручалось примирить Россию и Швецию (явная недооценка глубины противоречий между двумя странами); добиться выступления русской армии через Польшу, Трансильванию или Италию против императора (наивный расчет на использование царя как мелкопоместного германского или итальянского князя на жалованье у Короля-Солнца); получить у Петра I крупный заем (словно у ростовщика Самюэля Бернара). Расчеты, построенные на песке. Они должны были рухнуть и рухнули.
Нереальной была главная цель французского дипломата, о которой он сообщил генерал-адмиралу и начальнику Посольского приказа Федору Головину: «Я теперь прислан от короля для заключения союза между обоими великими государями». Казалось, что основания для такого заявления были: в 1701 году царь в беседе с Эроном в Курляндии высказался за дружбу с Францией, за подписание с ней торгового договора, даже за содействие избранию французского принца на польский престол, если в будущем такой вопрос вновь возникнет 21.
Со времени беседы царя с Эроном прошло два года. Русская армия одержала первые победы над шведами. А войска французского короля в ходе войны за испанское наследство терпели поражения. Но внешнеполитическая ориентация Людовика XIV не изменилась. Франция по-прежнему сохраняла дружественные отношения с врагами России — Швецией и Турцией, сражалась с Империей, с которой сотрудничала российская дипломатия. Поэтому в Москве не были заинтересованы в сближении с Францией, не проявляли инициативы и ожидали предложений от французов. Шел месяц за месяцем. Балюз без дела находился в Москве. Переговоры фактически не велись. Король сохранял высокомерие, напрасно рассчитывая на уступчивость русской стороны. В июле 1703 года он счел бесполезным дальнейшее пребывание Балюза в Москве и предложил ему вернуться в Варшаву. Но царь не торопился, задерживал отъезд посла, не возвращая ему паспорт и не предоставляя охрану 22.
Послу все же дважды удалось встретиться с Петром I. В беседах царь не затрагивал политических вопросов. Его интересовала торговля с Францией. А условий для ее развития, особенно в период тяжелейшей войны за испанское наследство, не существовало. В марте 1704 года Балюз вернулся в польскую столицу с пустыми руками.
Итак, реальных мотивов для сближения России и Франции не было. Поэтому и своих послов царь в Версаль не посылал. В Москве удовольствовались тем, что с 1703 года в Париже жил русский дворянин Постников, не имевший официальных полномочий. Однако он переводил на французский язык и передавал Торси (а государственный секретарь — королю и министрам) сведения о ходе войны между Россией и Швецией, о внутреннем положении российского государства, о его законах, финансах, флоте. В Версале прекрасно понимали ценность такой информации. Неаккредитованный дипломат выполнял функции и торгового представителя. Он закупал инструменты, ткани, одежду. Попытался нанять на русскую службу 12 хирургов при содействии Торси. Безуспешно. Французские врачи отказались: «Чают в край света ехать к Москве» 23.
Потепления в отношениях между двумя странами упорно не наступало. Наоборот, корсары Дюнкерка захватили два русских торговых судна и продали их вместе с грузом. Для разрешения конфликта в Париж приехал русский посол в Гааге Андрей Матвеев. Его миссия продолжалась месяц — с 9 сентября по 9 октября 1706 года. В случае возврата захваченных пиратами русских кораблей Матвеев должен был предложить подписать договор «касательно свободной торговли, дабы без задержания везде и во всех пристанях французских россияне могли производить свои торги».
В Версале предложение не приняли и русскому дипломату заявили, что после прекращения войны на севере «король потшится в теснейший с Россией вступить союз».
Корабли французы вернуть уже не могли, возместить ущерб были не в состоянии. Военное и финансовое положение Франции ухудшилось. «Здесь конечная в деньгах, а больше в людях скудость; к Рагоци и к шведу, и к курфюрсту баварскому посылки денежные и продолжение войны вычерпали деньги, конечно, уже», — сообщал Матвеев. Петру I не удалось договориться и о торговом договоре. Торси заявил, что сделать это до заключения мира (имелось в виду прекращение войны за испанское наследство) невозможно. Итоги посол подвел в следующих словах, не нуждающихся в комментариях: «Сменять дружбу англичан и голландцев на французскую не обещает нам прибытку» 24.
