Дипломатия Людовика XIV. - страница 87
И случайные обстоятельства оказали влияние на позицию Польши. «Ищите женщину» — это известное французское изречение вполне применимо и в данном случае. Жена Яна Собеского француженка Мария д'Аркьен затаила обиду на Людовика XIV, который не присвоил титула герцога ее отцу. Она настроила польского короля против России, поддержала султана. Так женская злоба оказала воздействие на политику. Что ж, такое не раз бывало в истории.
Между тем в положении самого Нуантеля в Константинополе произошли большие перемены. Он запутался в долгах. Посол перестроил дворец, не считая тратил деньги, много путешествовал, коллекционировал. Он устраивал праздники, требовавшие больших расходов. Нуантель без согласия Кольбера влезал в долги, брал на себя все новые финансовые обязательства. А генеральный контролер жалованье послу платил, как правило, с большим опозданием. К тому же у Нуантеля осложнились и личные отношения с Кольбером. Агенты посла повсюду скупали произведения искусства, старинные рукописи, драгоценные камни, монеты, медали. Однажды Кольберу сообщили, что на Кипре есть замечательная, неповторимая камея. Ему прислали рисунок этого чуда. Нуантель опередил финансиста, приобрел камею и послал ее государственному секретарю Помпону, с которым поддерживал дружеские отношения. Это была грубая ошибка. Кольбер пришел в бешенство. Взяв на себя всю ответственность, он прекратил выплату денег послу. У дипломата остался единственный источник доходов — добровольные поступления от торговцев Марселя. С конца 1676 года посол жил фактически в долг. Он был вынужден заложить меха, ткани, посуду. А денег из Франции не поступало. Тогда Нуантель прибег к недостойному методу: обложил личной данью коммерсантов-французов. И, что еще хуже, он вынуждал своих соотечественников раскошеливаться под давлением турецких властей. Возмущение охватило французских коммерсантов в Леванте.
Возникли у Нуантеля и неприятности на религиозной почве. Визирь отдал грекам под охрану Святые места в Иерусалиме. Это был удар по французскому престижу на Востоке. Людовик XIV требовал от султана пересмотра решения. Безуспешно. Нуантеля, казалось, преследовал рок. Султан вернул Константинополю статус столицы, и у посла возникли проблемы, связанные с этикетом. От француза хотели, чтобы он был столь же невзыскательным и сговорчивым, как другие его коллеги. Визирь ссылался на пример английского посла. Когда тот прибывал в Константинополь морем, турки без какой-либо необходимости заставляли корабль совершать невероятные маневры. Султан и его приближенные как зрители на спектакле наблюдали за тем, как судно боролось с течением Босфора, с трудом преодолевая его могучую силу. Другой пример. Англичанина в кресле несли на руках носильщики. Турки считали такой способ передвижения «недостойным мужчины». Визирь любил говорить, что он бы с большим удовольствием сломал убогое кресло, которое называл «клеткой». Не в пример Нуантелю, посол владычицы морей терпеливо сносил оскорбления. Не проявлял требовательности в вопросах национального престижа и резидент Голландии. На приеме у визиря он склонялся до пола. Парик почти падал с головы. В таком весьма неудобном положении голландец произносил речь, пока наконец ему не давали стул. Еще более грубо турецкие власти обращались с представителями европейских государств — вассалов султана. При малейшем недовольстве их арестовывали и бросали в Семибашенную тюрьму.
Осложнения возникли и у Нуантеля, когда 2 мая 1677 года он явился на прием к визирю. Как обычно, софа — возвышение, покрытое ковром, — помещалась в углублении стены. Посол и визирь сидели на табуретах одной высоты, а переводчики стояли рядом, другие присутствующие размещались за ними. Но место Нуантеля оказалось вне софы. Традиция была нарушена. Посол сам поставил табурет на возвышение. От возбуждения он говорил таким громким голосом, что его слышали в соседней комнате, где находился визирь. Переводчик Маврокордато пытался успокоить разгневанного аристократа. Напрасные усилия! Тогда грек заявил, что это визирь приказал поставить табурет рядом с софой. Посол действовал решительно: он покинул дворец.
Фактически дипломатические отношения были прерваны. И Нуантелю пришлось уступить. Он согласился на новую аудиенцию на ранее отвергнутых условиях: дипломат сидел ниже визиря. Уступка посла была плохо принята Людовиком XIV. Но особый гнев вызвали сведения о том, что Нуантель брал взятки у французских торговцев. Король перестал писать послу. Он оставлял его депеши без ответа, порвав со своим представителем всякие связи. Молчание Версаля длилось более 11 месяцев. Посол дрожал от страха. Он писал государственному секретарю по иностранным делам письмо за письмом. Посылал льстивые послания Людовику XIV, но они оставались без ответа 15.
Только в январе 1678 года Нуантель получил письмо от Помпона. Министр сообщил, что король осудил «налоги», взимаемые послом с марсельских торговцев, и особенно был возмущен тем, что Нуантель прибегал к помощи турецких властей. Марсельцы вообще представили дело так, что Нуантель разрушал торговлю Франции с Турцией.
Сложилась парадоксальная ситуация, невиданная в истории международных отношений. Людовик XIV «сослал» в Константинополь не угодившего ему посла. «Ссылка» — у турок! Король не отзывал дипломата, он просто «забыл» о нем, бросив на произвол судьбы. Нуантель не получал ни приказов, ни инструкций, ни новостей из Франции, а главное — не получал денег. Он полностью находился на содержании у кредиторов, которые все еще не потеряли надежду вернуть свои деньги.
