Почему Сталин защищал Лысенко - страница 7
Все же генетики не сдавались в своих попытках административно запретить взгляды Лысенко. Одной из их акций было обращение в ЦК ВКП(б) [МОЙ КОММЕНТАРИЙ: видимо, в научных дискуссиях они были слабоваты] с письмом о судьбах генетики. Сталин поручил провести совещание по генетике и селекции редактору журнала "Под знаменем марксизма", только что избранному академику М. Б. Митину, — советские философы именовали его, за особые качества, Мрак Борисович Митин. Некто Бабков (7) утверждает, что “Н. И. Вавилов, отошедший от чисто академической позиции 1936 г., на совещании 7-14 октября 1939 г. привел аргументы в защиту принципов научной генетики и критиковал теоретические позиции Лысенко, Презента и их единомышленников, демонстрируя бесплодность их практических предложений и противопоставляя им реальные успехи генетиков’’. [МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Я позволю с ним не согласиться. В последней главе книги будут приведены примеры выдающихся практических достижений мичуринцев и полной бесплодности формальных генетиков]. А ведь обвинения в идеологических шараханьях и в нецитировании классиков — очень серьезный аргумент в идеологизированном обществе.
Новая дискуссия состоялась 7-14 октября 1939 года в Москве, когда под руководством редколлегии журнала "Под знаменем марксизма" прошло специальное совещание по генетике и селекции с участием крупнейших теоретиков в области сельскохозяйственных наук, руководителей кафедр дарвинизма, сотрудников научно-исследовательских институтов, а также выдающихся практиков селекционеров. Открыл заседание философ М. Б. Митин, затем выступили по большей части противники генетики. Н. И. Вавилову дали слово лишь седьмым по счету. Т. Д. Лысенко выступал 22 м, Н. П. Дубинин — 31-м. Выступления всех участников постоянно прерывались выкриками из зала. Например, ведущий заседание высокопоставленный партиец, философ академик Митин порекомендовал Лысенко выучить что такое хромосомы: “Но знать эти хромосомы, вообще говоря, неплохо” (МОЙ КОММЕНТАРИЙ: обратите внимание, как высокий партийный бонза пренебрежительно отзывается о Лысенко. Это показывает, что тогда Лысенко явно не был в фаворе) (77).
Редакционный "Общий обзор" описывает речь Лысенко: "Речь тов. Лысенко выслушивается совещанием с большим вниманием. На трибуне ученый-новатор, произведший значительные сдвиги в сельскохозяйственной науке и практике. Его страстная речь неоднократно прерывалась аплодисментами участников совещания" (77).
Однако, если в 1936 г. генетики организовали дискуссию о генетике и её выиграли.
Если в 1936 г. заглавные партии играли генетики, то уже в 1939 г. их решающего преимущества формальных генетиков не было — дискуссия закончилась вничью.
Между тем, видя практическую пользу от работ Лысенко, правительство СССР способствовало его карьерному росту. В 1935 г. Лысенко был назначен академиком ВАСХНИЛ, а в 1938 г. он был назначен президентом этой академии. В 1939 г. Лысенко избрали академиком АН СССР. В 1940 г. после ареста Вавилова Лысенко занял пост директора Института генетики АН СССР, директором которого он пробыл до 1965 г. (251).
Хотя дискуссии о формальной генетике начались ещё до войны (как я уже писал выше, открытые споры прошли в 1936 и в 1939 гг.), но во время Великой Отечественной войны теоретические споры сами собой вроде бы должны погаснуть. И, действительно, Великая Отечественная война несколько заглушила остроту споров — распри на время были забыты, советские ученые слаженно работали на нужды фронта (34).
Были найдены новые эффективные формы сотрудничества ученых на основе, я бы сказал, мягких "шарашек", о которых я писал в своей предыдущей книге (98). В годы войны Лысенко получил важные с точки зрения практики сельского хозяйства результаты (но об этом в последней главе). За это в 1941 и 1943 гг. Лысенко получил Сталинские премии. В 1945 г. ему было присвоено звание Героя социалистического труда.
Однако критика и провокации против Лысенко не прекращались и в военные годы. Так, во время выборов Президиума АН СССР в 1942 году Трофим Денисович, несмотря на очевидную поддержку его властью, набрал лишь 36 голосов из 60 — меньше, чем кто-либо другой.
1.2. НОВОЕ НАПАДЕНИЕ ФОРМАЛЬНЫХ ГЕНЕТИКОВ НА МИЧУРИНЦЕВ
После Великой Отечественной войны, используя административный ресурс не только СССР, но и мирового научного сообщества, первыми пошли в атаку на Лысенко формальные генетики, то бишь, морганисты. Например, даже антисталинист Клеменцов (251) пишет, что формальные генетики начали атаку на Лысенко в 1945 г.
Организатором и лидером выступлений формальных генетиков против Лысенко стал академик Белорусской АН, профессор Сельскохозяйственной академии им Тимирязева Антон Романович Жебрак, известный советский морганист и оппонент Лысенко. А. Р. Жебрак был давним противником Трофима Денисовича по дискуссиям 1936 и 1939 годов. Это был генетик и селекционер, который в 1930–1931 гг. стажировался в США. С 1934 г. Жебрак возглавлял кафедру генетики Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева и его никто не трогал. То есть, в СССР никто формальных генетиков не давил. Более того, в 1943 г. одному из них Александрову была присуждена Сталинская премия (118).
Именно он стал играть «первую скрипку» в административных гонениях на мичуринских генетиков. В конце 1944 — начале 1945 г. (А это военное тяжелое время, половина страны была разрушена — С. М.) Жебрак отправил в ЦК на имя Маленкова большое письмо, где объяснил, как вредна для международного престижа СССР борьба Лысенко с генетиками. Он писал: "За короткий срок генетика в СССР достигла настолько высокого уровня, что вышла на одно из первых мест в мире, уступая только США (МОЙ КОМММЕНТАРИЙ: Для Сталина слова о США как красная тряпка для быка. Обратите также внимание на то, что до 1944 г. никто формальных генетиков не трогал, иначе как бы советская генетика вышла на второе место в мире — С. М.)
