От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке - страница 242
Устраиваемые джихадистами массовые казни, в том числе религиозных деятелей, спровоцировали ожесточенное противостояние радикалов и этнических и конфессиональных меньшинств, а также отток из Сирии представителей национальных и религиозных общин. В стране, которой исторически были присущи полиэтничность и многоконфессиональность и где действовала уникальная модель взаимоуважительного сосуществования различных религиозных общин, ситуация сложилась драматическая.
До трагических событий Сирия могла похвастаться чересполосицей народов и религиозным многообразием. В стране жили в мире и согласии православные, яковиты, армяне, григориане, марониты, несториане, мелькиты, сирияки, армянокатолики, халдеи, а также друзы, иудеи, езиды и др. В результате попустительства экстремистским силам, которые пытались использовать в борьбе против режима Б. Асада, этот уклад разрушался.
Вместе с тем между российскими и американскими дипломатами, лично между Лавровым и Керри шли многочасовые и многодневные переговоры, чтобы найти согласие по вопросу: кого из вооруженных группировок оппозиции можно было все-таки отнести к умеренным. После многомесячных дискуссий организацию Ахрар аш-Шам Россия согласилась не считать террористической.
Раковая опухоль и ее метастазы
Сирийская трагедия означала сотни тысяч убитых и раненых, миллионы перемещенных лиц внутри страны и миллионы беженцев в соседних странах. Цифры неточные, но считается, что в Турции оказалось около 3 млн сирийцев (хотя непонятно, включает ли эта цифра сотни тысяч, почти миллион мигрантов, незаконно перебравшихся в Европу). В Иорданию прибыло примерно 1,5 млн, в Ливан — до 1,4 млн. Страна разрушена и разорена. На ее восстановление (если наступит мир!) потребуются многие годы и сотни миллиардов долларов.
Масса беженцев стала невыносимым бременем для всех соседей, особенно для Турции, Иордании и Ливана. Когда в Турции сложилась критическая масса беженцев, людская волна в 2015 году перехлестнула через греческие острова в Эгейском море и устремилась в Европу. Турецкие власти не предприняли усилий, чтобы остановить эту волну, а возможно, специально «вытолкнули» беженцев в Европу и стали торговаться с ЕС, на каких условиях они будут препятствовать нелегальной миграции. Кризис с нелегалами, к которому добавились иммигранты из Африки, прибывающие через Средиземное море, в основном через Ливию, обострил отношения внутри ЕС. Некоторые его члены отказались принимать прибывших. Лишь Германия открыла для них двери, хотя это стало ударом по престижу канцлера Ангелы Меркель. К середине 2016 года в Германии оказалось около 1 млн беженцев, по большей части — сирийцев. Террористы из ИГИЛ и других организаций легко смешивались с тысячами иммигрантов, чтобы создать спящие ячейки по всей Западной Европе, готовые к действиям.
Раковая опухоль экстремизма и терроризма необычайно быстро развилась в Ираке и Сирии и дала метастазы в полутора десятках стран.
На Ближнем и Среднем Востоке и в Африке произошло взрывное расширение влияния Аль-Каиды, ИГИЛ, талибов и других экстремистов. После свержения сильных светских правительств в ряде стран не осталось государственных структур, реально способных стать преградой на пути джихадистов. Лишь восстановление власти военных в Египте вызывало умеренный оптимизм. Ливийские события способствовали распространению экстремизма, разгулу терроризма, резкому увеличению оборота оружия и транзита наркотиков и мигрантов в Сахаро-Сахельском регионе. Новый импульс получили группировки «Боко Харам» в Нигерии, Аль-Каида в Магрибе, сомалийский аш-Шабаб. Филиалы ИГИЛ, соперничая с талибами, укрепились в Афганистане, появились в Юго-Восточной Азии и республиках Центральной Азии, на российском Северном Кавказе.
Ближний Восток, в первую очередь Ирак и Сирия, превратился в 2015 году в военный, идеологический и финансовый магнит, притягивающий джихадистов со всего мира — французов, бельгийцев, британцев, американцев, тунисцев, ливийцев, саудовцев, а также россиян, узбеков, казахов, уйгуров. К. Филлипс называет цифру — 30 тыс. иностранных боевиков-джихадистов в Сирии, примерно совпадающую с российскими оценками.
Столицей «халифата», земли которого джихадисты собирались «расширить», был объявлен сирийский город Ракка, но будущей столицей должна была стать Мекка. Угроза уже дышала в затылок правящему клану Саудовской Аравии.
США, еще год назад собиравшиеся бомбить Б. Асада, сколотили в сентябре 2014 года международную коалицию, чтобы наносить удары по позициям ИГИЛ в Ираке и Сирии. Результат был пока обратный: в ходе бомбардировок гибли также мирные жители, а лидеры террористических группировок приобретали популярность и призывали объединяться против врагов — и Запада, и США, и России, и Китая.
Под ударами были Ливан, Турция, Иордания, Йемен, Мали, ЦАР, Нигерия, Сомали. Террористы стали представлять угрозу не только для региона, но и для Европы, России, США.
Поставив задачу убрать очередной светский режим, Вашингтон и его союзники помогали антиправительственным силам, какой бы идеологии те ни придерживались. Краткосрочные цели совпадали. Отсюда и попытки временно «обелить» боевиков, рассчитывая на их успех, а дальше «приручить» их, хотя опыт Ливии или Афганистана говорил об обратном. Отсюда и стремление подключить международные гуманитарные структуры к направлению помощи именно в районы, занятые боевиками под лозунгом необходимости «спасать мирное население от голода и эпидемий». Интеллектуальная, мыслящая оппозиция, которая действительно могла бы участвовать в выработке путей демократизации той или иной страны, выдавливалась на обочину политического процесса.
