От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке - страница 56
Все это не меняло и не могло изменить теснейшего военно-политического и экономического сотрудничества Ирана с США. В соответствии с «доктриной Никсона» (1971) Иран призван был играть роль главного регионального союзника, что совпадало с амбициями шаха. Тегеран, в сотрудничестве с Вашингтоном, помогал курдам в Ираке бороться против антиамериканского баасистского режима, чтобы затем предать их в 1975 году, договорившись с Багдадом, расправился с левоэкстремистским восстанием в оманской провинции Дофар, стремился превратиться в господствующую силу в Персидском заливе, поставлял нефть Израилю. Опираясь на неограниченные поставки американского оружия, Иран начал невиданную для страны его размера программу вооружений. Его военные расходы, питаемые учетверением, а затем и новым увеличением цен на нефть, подскочили с 1,4 млрд до 9,4 млрд долларов меньше чем за десятилетие.
Вместе с Израилем, Египтом, Саудовской Аравией Иран к середине — концу 70-х годов стал одним из столпов американского влияния в регионе. СССР был бессилен что-либо сделать.
Но ситуация изменилась сама.
Шахский режим, осыпанный золотым дождем нефтедолларов, шел к своей гибели. Любые реформы или видимость реформ, проводимых хищной, насквозь прогнившей бюрократией, представителям которой принадлежала реальная власть, давали самоубийственные результаты. Паразитизм бюрократии был абсолютным и вопиющим. Иранский капитализм развивался, но принимал уродливые, болезненные формы. Разрыв между верхами и низами увеличивался, вызывая недовольство, отчаяние, протест. Ответом режима на глухое или открытое сопротивление были аресты, пытки, казни. Массы людей, выбитых из традиционных форм хозяйственной жизни, уклада, морали, не находили себе места в обществе, переживавшем псевдомодернизацию, и обращались к религии как к духовной опоре и политическому знамени. Руководителем оппозиции стало местное духовенство. «Ислам — это все», — говорил его лидер аятолла Хомейни, и миллионы вторили ему. «Не Западу, не Востоку, а исламу», — провозглашал он, и миллионы повторяли его слова. Аятолла призывал свергнуть шахскую тиранию, освободиться от засилья американцев, расторгнуть соглашения с США, разогнать тайную полицию САВАК. И либералы, и революционные демократы, и коммунисты сыграли свою роль в крушении «павлиньего трона», но безусловным гегемоном революции было исламское духовенство — в то время уникальный случай во всем «третьем мире».
Советская политика не сыграла никакой роли в успехе иранской исламской революции, победившей в феврале 1979 года. Администрация Картера переоценила прочность шахского режима, заигралась с защитой «прав человека» и оказала мощнейшее давление на шаха с тем, чтобы он не спустил на оппозицию своих цепных псов — САВАК, десять тысяч «бессмертных» и т. д. Кроме того, шах, больной раком, был психологически надломлен.
Советское правительство заявило 18 ноября 1975 года, что оно «против вмешательства извне во внутренние дела Ирана кого бы то ни было в любой форме и под каким бы то ни было предлогом». В Москве помнили о 6-й статье договора 1921 года и в случае появления американских войск в Иране могли бы начать действовать.
Еще в 1974–1975 годах, то есть за несколько лет до Апрельской революции в Афганистане и последовавших за ней событий, задолго до иранской революции, Соединенные Штаты начали подготовку к посылке в район Персидского залива десантных частей — будущих сил быстрого развертывания. Идея создания таких сил была официально закреплена в президентской директиве № 18, подписанной в августе 1977 года.
Пересматривая стратегию США на Ближнем и Среднем Востоке с учетом потери Ирана и революции в Афганистане, Вашингтон в 1979 году выдвинул «доктрину Картера», которая, в частности, гласила: «Любая попытка какой-либо силы извне добиться контроля над районом Персидского залива будет расценена как наступление на жизненно важные интересы США, и она будет отражена любыми средствами». В западной части Индийского океана США стали развертывать крупные военно-морские силы, создавали и расширяли базы, главной из которых была база на острове Диего-Гарсия. Там были оборудованы стоянки для кораблей, устроены склады оружия и снаряжения, реконструирована взлетно-посадочная полоса для использования стратегическими бомбардировщиками В-52, созданы другие военные объекты. Вашингтон добился от Омана, Сомали и Кении согласия использовать базы на их территории.
Американо-иранские отношения особенно ухудшились, когда в октябре 1979 года иранские студенты захватили американское посольство в Тегеране и вплоть до января 1981 года удерживали часть персонала в качестве заложников. Обычные ссылки Москвы на необходимость соблюдать принципы и нормы международного права, уважать дипломатический иммунитет не могли скрыть удовлетворения в Москве таким развитием событий.
Чувствуя свое политическое и военное бессилие, США и их союзники развернули пропагандистскую кампанию против СССР. Тогда по страницам западных газет стал бродить свирепый русский медведь, готовый захватить Иран, проглотить субтильную Западную Европу и запить злодейское пиршество ближневосточной нефтью. Вспомнили даже «завещание Петра Великого», якобы призывавшего Россию продвигаться к теплым морям. Оно было сфабриковано французским авантюристом д’Еоном и опубликовано по распоряжению Наполеона в 1812 году накануне его вторжения в Россию.
Казалось бы, перед Советским Союзом открывались новые возможности для решительного продвижения в регионе и возвращения своего влияния, несмотря на потерю позиций в Египте. Казалось, можно было начать новую политическую игру. Но у СССР уже не было ни сил, ни средств, ни политической воли. Американские потери не означали советских приобретений. Достаточно отметить отношение исламских лидеров Ирана к СССР, который был ими назван «вторым великим сатаной». Враждебность новых властей к коммунизму была не меньшей, чем к Западу. Они стали осуществлять репрессии, превосходящие по жестокости шахские, против левых внутри страны, оказывать реальную помощь афганской вооруженной оппозиции, временно разорвали экономические связи с СССР.
