Книга джунглей. Вторая книга джунглей - страница 109

Если встретишься с обманом —
Значит, бою быть с Шер-Ханом.
Чтя закон, стой не дрожа
Против острого ножа.
(Да хранят его в порядке
Мёд, коренья и початки!)
Будут пусть с тобой всегда
Чаща, ветер и вода!

Каа

В гневе семя страха скрыто,
Ты смотри в глаза открыто.
Кобра носит страшный яд,
Но в словах его — стократ.
Плохо, если речи пёстры,
Сила и учтивость — сестры.
И туда не лезь пока,
Где кишка ещё тонка.
Брать добычу не годится,
Коей можно подавиться.
Отправляясь на покой,
Логово своё прикрой,
Ибо на открытом месте
Могут и убить из мести.
Север, запад, юг, восток,
На слова будь скуп и строг.
(Да хранят его во мраке
Яма, пруд и буераки!)
Будут пусть с тобой всегда
Чаща, ветер и вода!

Багира

В клетке я жила когда-то.
Люди! Знаю я их брата!
Я клянусь, замком, что сбит —
Тот урок мной не забыт!
Не ходи кривой дорожкой —
Ты рождён не дикой кошкой!
Не мирись с шакалом, Брат —
Горд и честен будь стократ!
Если в путь кружной поманят —
Отвернись! У них ума нет!
Если слабых бить зовут —
Отвернись тогда и тут.
Не хвались, как Бандар-Логи,
Не сворачивай с дороги
И, пустой услышав лай,
Головы не поднимай.
(Будьте рядом без изъятья
Все его лесные братья!)
Будут пусть с тобой всегда
Чаща, ветер и вода!

Все трое

Нам до страшного порога
Путь с тобой заказан строго —
Уведёт тебя дорога
Огненный Цветок раздуть.
Но ступив на новый путь,
Джунгли ты не позабудь!
И, проснувшись на рассвете,
Ты слова припомни эти —
Джунгли за тебя в ответе!
Будут пусть с тобой всегда
Солнце, месяц и звезда,
Чаща, ветер и вода!

ИЗ СБОРНИКА «МНОГИЕ ПОМЫСЛЫ»

В лесах Индии
(перевод В. Погодиной)

Из всех колёс государственной службы, которые вращаются индийским правительством, нет ни одного более важного, чем колесо лесного департамента. Древонасаждение целой Индии находится «в его руках» или, вернее сказать, будет находиться, когда у правительства окажутся нужные для этого деньги.

Служащие этого департамента ведут постоянную борьбу с сыпучими песками и ползучими дюнами; они огораживают их изгородями с боков, плотинами спереди и снизу, доверху скрепляют их ползучими растениями и переплетёнными между собой сосновыми ветвями, как это принято в Нанси. Служащие лесного департамента ответственны за каждый ствол в государственных лесах Гималайских гор и за каждую рытвину и угрюмого вида овраги, образовавшиеся от действия муссонов на их обнажённых склонах; они становятся для них как бы ртом, громко кричащим о результатах недосмотра. Они производят многочисленные пересадки чужеземных пород деревьев и заботливо выращивают смолистые деревья, которые уничтожают лихорадку оросительных каналов. В равнинах же их главной обязанностью является присмотр за тем, чтобы линия лесов, предназначенных для вырубки, содержалась в порядке, так чтобы с наступлением засухи, когда скот начнёт голодать, можно было открыть её для деревенских стад и дать возможность каждому запастись хворостом. Они же рубят деревья и складывают в кучи дрова вдоль линий железной дороги там, где не используют уголь; доходы со своих плантаций они вычисляют с точностью до тысячных долей; они являются в одно и то же время докторами и повивальными бабками огромных тиковых лесов Верхней Бирмы, каучуковых деревьев восточных джунглей и чернильных орешков юга; но они всегда стеснены в средствах. Как только служащий лесного департамента очутился по какому-нибудь делу вне сферы проезжих дорог и правильно расположенных станций, он приобретает познания не только в области лесоводства: он учится понимать народ и политику джунглей; он встречается с тигром, медведем, леопардом и дикой собакой не раз и не два раза в день после облав, а постоянно, на каждом шагу при исполнении им своих обязанностей. Он проводит много времени в седле или в палатке — как друг вновь посаженных деревьев, товарищ грубых лесных сторожей и волосатых объездчиков, до тех пор, пока леса, предмет его заботы, не наложат на него свой отпечаток; и тогда он перестанет напевать весёлые французские песенки, которым он научился в Нанси, и станет молчаливым среди молчаливой лесной чащи.

Гисборн служил уже четыре года в лесном департаменте. Сначала он безмерно увлёкся своим делом, так как благодаря ему он проводил много времени верхом и на открытом воздухе и был облечён властью. Но затем он бешено возненавидел его и охотно отдал бы год жизни за месяц общества, которое могла ему дать Индия. Когда же прошёл и этот кризис, леса снова завладели им, и он был рад, что мог служить им: расширять и углублять линии вырубок, наблюдать за появлением зелёной дымки молодых плантаций на фоне старой зелени, прочищать засорившийся ручей, подмечать начало последней борьбы леса с наступающей на него травой, когда он терял силы и погибал, чтобы вовремя прийти ему на помощь. В какой-нибудь тихий день трава эта будет предана сожжению, и сотни животных, устроивших в ней свои жилища, будут изгнаны из неё бледным пламенем в час, когда солнце стоит высоко на небе. Потом будущий лес выглянет из почерневшей земли ровным рядом молодых отпрысков, и Гисборн, наблюдая за их ростом, будет испытывать радость.