Избранные произведения в 2-х томах. Том 1 - страница 33

— Впрочем, я тогда преследовал не вас, а вашу сестру, — говорю я.

— Мою сестру? — переспрашивает она в изумлении.

Она останавливается, смотрит на меня, ждет ответа. Это был не пустой вопрос.

— Да, — отвечаю я. — Гм! Я хочу сказать, ту, что помоложе из двух дам, шедших впереди меня.

— Помоложе? Ого! — Она вдруг смеется громко, искренне, как ребенок. — Какой вы хитрец! Вы это сказали, чтобы заставить меня поднять вуаль. Разве нет? Да, я вас раскусила. Но вам этого не дождаться. Вы должны быть наказаны.

Мы стали смеяться и шутить, все время болтали без умолку, и я сам не знал, что говорю, — так мне было радостно. Она рассказала, что как-то, очень давно, видела меня в театре. Я был с тремя приятелями и вел себя как безумный; очевидно, я и в тот раз был пьян.

— Почему вы это думаете?

— Вы так громко хохотали.

— Вот как! Да, я часто смеялся в то время.

— А теперь нет?

— И теперь тоже. Но тогда жизнь была так прекрасна!

Мы дошли до улицы Карла-Юхана. Она сказала:

— Ну, будет!

Мы повернули назад и снова пошли по Университетской улице. Когда мы опять приблизились к фонтану, я несколько замедлил шаг, зная, что мне нельзя будет провожать ее дальше.

— Теперь вам пора уходить, — сказала она и остановилась.

— Да, пора, — отозвался я.

Но, поразмыслив, она решила, что я могу проводить ее до подъезда.

— Господи, ведь в этом нет ничего дурного. Правда?

— Конечно, нет, — сказал я.

Но, когда мы стояли у подъезда, я вновь остро почувствовал свою нищету. Как такому обездоленному человеку сохранить бодрость духа? Грязный, измученный, изуродованный голодом, весь в лохмотьях, стоял я перед этой молодой женщиной, готовый провалиться сквозь землю. Я съежился, невольно сгорбил спину и сказал:

— Увижусь ли я с вами еще?

У меня не было никакой надежды, что она позволит увидеться с нею снова; я даже почти желал решительного отказа, который заставил бы меня совладать с собой, снова стать безразличным.

— Да, — сказала она.

— Когда же?

— Не знаю.

Пауза.

— Вы не поднимете вуаль хотя бы на один-единственный миг? — попросил я. — Дайте мне увидеть ваше лицо. На один только миг! Увидеть ваше лицо.

Пауза.

— Мы можем встретиться здесь во вторник вечером, — говорит она. — Хотите?

— Да, милая, если только это возможно!

— В восемь часов.

— Хорошо.

Я провел рукой по ее накидке, смахнул снег, пользуясь предлогом коснуться ее; мне было радостно чувствовать ее близость.

— Значит, вы не станете думать обо мне слишком дурно, — сказала она. И снова улыбнулась.

— Нет…

Вдруг она решительным движением подняла вуаль; мгновение мы смотрели друг на друга.

— Илаяли! — сказал я.

Она привстала на цыпочки, обвила руками мою шею и поцеловала меня в губы. Один-единственный раз, быстро, головокружительно быстро, прямо в губы. Я чувствовал, как вздымается ее грудь от порывистого дыхания.

И тотчас же она вырвалась из моих рук, задыхающимся шепотом бросила мне: «Спокойной ночи!» — повернулась и побежала по лестнице, не сказав больше ни слова…

Входная дверь захлопнулась.

На другой день снег усилился, он падал сырыми, тяжелыми хлопьями, которые на земле превращались в грязь. Было мокро и холодно.

Я проснулся очень рано, и мысли у меня в голове были совершенно спутаны после вчерашних душевных волнений, а душа полна восторга от недавней встречи. Упоенный, я некоторое время лежал с открытыми глазами и воображал, будто Илаяли рядом со мной: я обнимал самого себя и целовал воздух. Наконец я встал, выпил чашку молока, а немного погодя съел бифштекс, и больше не чувствовал голода, однако нервы мои снова были сильно возбуждены.

Я отправился к торговцу готовым платьем. Мне пришло в голову, что я, пожалуй, мог бы недорого купить поношенный жилет, лишь бы было что надеть под куртку. Я поднялся по лестнице к рынку, облюбовал себе жилет и стал его рассматривать. Пока я возился там, мимо прошел знакомый; он кивнул и окликнул меня, я повесил жилет и направился к нему. Он был техник и шел на работу.

— Пойдем выпьем пива, — предложил он. — Но только поскорее, мне некогда… А что это за дама, с которой вы гуляли вчера вечером?

— Разве вы не знаете, — сказал я, ревнуя уже только от того, что он смеет думать о ней, — что это моя возлюбленная?

— Ух ты, дьявол! — сказал он.

— Да, это произошло вчера вечером.

Я сразил его на месте, он сразу поверил мне.

Я солгал ему, чтобы отвязаться; мы выпили пива и вышли на улицу.

— До свидания!.. Или нет, погодите, — сказал он вдруг. — Я вам ведь должен несколько крон, и мне стыдно, что я до сих пор не вернул их. Но вы получите долг в самом скором времени.

— Спасибо, — сказал я. Но у меня не было сомнений, что он никогда не вернет мне этих денег.

К сожалению, пиво сразу ударило мне в голову, горячей волной разлилось по телу. Я стал думать о минувшем вечере и пришел в смятение. А вдруг она не придет во вторник? Вдруг она одумалась, стала сомневаться! Но в чем ей сомневаться?.. Мысли мои теперь вертелись вокруг денег. Я испугался, мне стало очень страшно за себя. Я припомнил совершенное мной мошенничество во всех подробностях; увидел маленькую лавчонку, стойку, свою худую руку, хватающую деньги, представил себе, как полиция придет и схватит меня. Кандалы на руках и ногах. Нет, только на руках, быть может, лишь на одной руке; решетка, дежурный, составляющий протокол, скрип его пера, его взгляд, уничтожающий взгляд. Ну-с, господин Танген? А потом — одиночная камера, вечный мрак…