Избранные произведения в 2-х томах. Том 1 - страница 40
Я смущенно смотрел на нее. Сердце мое сильно стучало, кровь горячей волной разливалась по телу. Какое наслаждение снова сидеть в человеческом жилище, слушать тиканье часов и разговаривать с юной, веселой девушкой, а не бормотать что-то себе под нос.
— Почему вы молчите?
— Как вы очаровательны! — сказал я. — Вы меня покорили, совершенно покорили, я сражен на месте. Никуда не денешься. Вы — самая удивительная из всех… Порой ваши глаза так сияют, я никогда не видел столь чудесного сияния, они подобны цветам. А? Нет, я даже сравнил бы их не с цветами, но… Я страстно влюблен в вас и очень страдаю. Как вас зовут? Вы непременно должны мне сказать, как вас зовут…
— А вас как зовут? Боже, я опять чуть не забыла! Вчера я целый день думала, что нужно будет спросить вас. Нет, вовсе не целый день, я не думала о вас целый день.
— Знаете, как я прозвал вас? Я прозвал вас Илаяли. Как вам это покажется? Тут есть неуловимый звон…
— Илаяли?
— Да.
— Это на каком-нибудь иностранном языке?
— Гм!.. Нет, отнюдь нет.
— Да, это недурно.
После долгих разговоров мы назвали друг другу свои имена. Она села рядом со мной на диван, отодвинула стул ногой. И мы снова начали болтать.
— Вы даже побрились сегодня, — сказала она. — И вообще вы гораздо лучше выглядите, чем в прошлый раз, правда, вы несколько малы ростом, но не подумайте… Нет, в прошлый раз у вас был действительно невзрачный вид. К тому же палец вы перевязали какой-то отвратительной тряпкой. И в таком виде вы непременно хотели пойти куда-нибудь выпить со мной вина. Нет уж, спасибо.
— Стало быть, вы не хотели пойти со мной из-за моего жалкого вида? — спросил я.
— Нет, — сказала она и опустила глаза. — Нет, свидетель бог, не поэтому! Я об этом даже не думала.
— Послушайте, — сказал я. — Вы, конечно, полагаете, что я могу жить и святым духом, одеваться, как вам вздумается? Но я не могу, я очень, очень беден.
Она посмотрела на меня.
— Вы бедны? — переспросила она.
— Да, беден.
Пауза.
— Господи, но ведь я тоже бедна, — сказала она и гордо вскинула голову.
Каждое ее слово пьянило меня, проникало мне в душу, подобно капле вина, хотя это была самая обыкновенная девушка, говорившая на жаргоне, довольно развязная и болтливая. Она восхищала меня своей привычкой склонять голову набок и внимательно слушать, когда я говорил что-нибудь. При этом я чувствовал ее дыхание на своем лице.
— Вы знаете, дело в том… но только вы не сердитесь… Когда я лег вчера спать, я протянул к вам руку… вот так… как будто вы лежали рядом. И потом уснул.
— Вот как? Очень мило. — Пауза. — Но вы могли сделать это только на расстоянии, — ведь иначе…
— Вы думаете, иначе я не мог бы сделать этого?
— Думаю, что нет.
— Ну уж, от меня вы можете всего ожидать, — сказал я, лукаво взглянув на нее.
И обнял ее за талию.
— Всего? — переспросила она.
Она считала меня слишком уж порядочным человеком, это меня сердило и оскорбляло; я приосанился, набрался смелости и взял ее за руку. Но она преспокойно отняла руку и несколько отодвинулась от меня. Это опять лишило меня смелости, я устыдился и стал смотреть в окно. Все равно я был жалок, мне не следовало так много мнить о себе. Другое дело, если б я встретил ее раньше, когда я еще был человеком, в лучшие дни, пока дела кое-как шли. Я упал духом.
— Вот видите! — сказала она. — Видите, как легко с вами справиться, достаточно лишь едва заметно нахмурить лоб, чуть-чуть от вас отодвинуться, и вы сразу конфузитесь.
Она игриво засмеялась и крепко зажмурила глаза, словно бы не могла выносить, что на нее смотрят…
— Боже праведный! — воскликнул я. — Вот сейчас я вам покажу!
И я крепко обнял ее за плечи. С ума она сошла, что ли? Принимает меня за неопытного юнца! Ха, мы еще посмотрим… Никто не скажет, что в таких делах я хуже других. Да я сам черт, а не человек! Уж если на то пошло…
Точно я и в самом деле на что-то годился!
Она сидела спокойно, не открывая глаз, и оба мы молчали. Я решительно привлек ее к себе, прижал ее к своей груди, а она не вымолвила ни слова. Я слышал биение наших сердец, громкое, как топот копыт.
Я поцеловал ее.
Больше я не помнил себя, я говорил какие-то глупости, над которыми она смеялась, шептал ей нежные слова, прижимаясь губами к ее губам, гладил ее по лицу, и целовал, целовал. Я расстегнул пуговицу на ее блузке, потом другую, и обнажились груди — они выглядывали из-под сорочки, белые, округлые, чудо из чудес.
— Ах, позвольте взглянуть! — сказал я, стараясь расстегнуть другие пуговицы, еще больше обнажить ее тело; но я слишком распалился и не мог справиться с нижними пуговицами, а лиф был слишком тугой. — Я взгляну немножко… совсем немножко…
Тут она обвивает рукой мою шею, очень медленно и нежно; дыхание вырывается из розовых, трепещущих ноздрей, овевает мне лицо; другой рукой она начинает сама расстегивать пуговицы, еще и еще. Она смущенно, отрывисто смеется и поглядывает на меня, хочет понять, заметил ли я ее страх. Она развязывает ленты, расстегивает корсет, она проникнута нежностью и робка. И я своими грубыми руками тоже прикасаюсь к этим пуговицам и лентам…
Чтобы отвлечь внимание, она проводит левой рукой по моим плечам и говорит:
— Сколько тут выпавших волос!
— Да, — шепчу я, стремясь приникнуть губами к ее груди.
Она уже лежит рядом со мной, и платье ее расстегнуто. Но вдруг она, словно опомнившись, решает, что зашла слишком далеко. Она старается прикрыть свою наготу и приподнимается. Маскируя стыд, она снова заводит разговор о том, как много у меня на плечах выпавших волос.
