Виражи любви - страница 45
Вдруг собравшись с духом, Лайл громко обратился ко всем:
– Дорогие родители! Все в порядке! Все дети живы! Успокойтесь! Тихо, пожалуйста! Все живы! – Его голос прогремел на весь вестибюль. На секунду стало тихо. Лайл продолжал: – Вы увидите ваших детей через несколько минут. Им оказывают первую помощь. Я вас очень прошу, станьте спокойными и веселыми! Ваши дети очень напуганы. И если вы будете психовать, им станет хуже. Садитесь, сейчас моя помощница прочтет по списку имена детей… – Лайл оглянулся на Дженнифер.
Она кивнула и пулей вылетела за двери приемного отделения.
– Где список детей?! – закричала она.
– Вот держи, – вдруг откуда-то раздался голос одного из знакомых нарушителей. – Мы их всех записали…
– Молодец, как звать тебя?
– Кевин.
– Я люблю тебя, Кевин.
Дженнифер выбежала снова в вестибюль. Родители сидели на стульях и на полу, молчаливые и тревожные. Дженнифер стала читать. Напротив каждой фамилии было криво написано – сломана рука, или вывих, или синяк, – и очень испугалась. Она сказала, волнуясь:
– Извините, это предварительный список, его составляли стажеры. Но врач вам все расскажет подробно.
Она начала называть фамилии, но в этот момент в вестибюль вошел доктор Родригес. Он молча взял из рук Дженнифер наспех составленные бумажки и, глядя на имена, начал подробно информировать родителей об их детях. В конце каждого рассказа он направлял родителей в ту или иную палату. Те спокойно шли к своим детям. Наконец вестибюль опустел. Родригес достал платок и вытер пот со лба.
– Выдался денек, а? Спасибо, ребята. Когда много хочешь сказать, лучше промолчать. Спасибо. А где эти нарушители? Я им бумагу подпишу с благодарностью. Ну теперь идите домой, у вас был тяжелый день. Уже десятый час.
– Мы можем еще подежурить…
– Приходите завтра. Если хотите. А сейчас мне пора идти работать. Да, кстати, что за парень у Розы? Он стоящий? Я могу ему дочку доверить?
– Вообще-то он мой друг, – начал Лайл.
– Тогда я спокоен. Это лучшая рекомендация. До встречи, ребята.
Доктор ушел, а Лайл и Дженнифер остались стоять в полупустом вестибюле.
– Лайл, – тихо сказала Дженнифер, – знаешь что?
– Нет, а что?
– Ты классный! Ты такой… ну я просто обалдела… Ты так всех построил. Ты сильный, настоящий мачо…
– Да ладно тебе, это я от страха. Знаешь, в экстремальных ситуациях человек ведет себя неадекватно…
– Молчи, а то все испортишь.
– Что испорчу?
Вместо ответа Дженнифер обняла Лайла и поцеловала его в губы.
На другое утро Дженнифер осторожно подошла к двери аудитории и чуть приоткрыла ее. Она услышала голос профессора Олдена:
– Итак, если мы посмотрим на всех главных героев Льва Толстого, то заметим одно: каждый из них прошел путь от нравственного падения или равнодушия к жизни к нравственному очищению и возрождению. Главная мысль Толстого заключается именно в этом: каждый из нас способен нравственно воскреснуть. Но путь к этому лежит через служение – не идеям, не целям, какими бы великими они ни были, а людям. Именно людям – реальным, страдающим, живущим рядом с нами… Здравствуй, Дженнифер, проходи, рад тебя видеть. Мое задание – я допущу до экзамена тех, кто представит небольшое эссе на тему нравственного возрождения какого-нибудь героя Толстого. Хорошо бы провести параллели с современностью или событием из вашей жизни. Вопросов нет?
Лайл наклонился над ухом Дженнифер.
– Успела выспаться?
– Видишь, опоздала… Я была в общаге в половине пятого. Спала всего четыре часа. А ты?
– А я вообще не ложился. Вот прочти. – Лайл протянул Дженнифер листочек.
Она развернула его. Там были стихи.
Д. К.
По утрам, когда пора проснуться,
Так хочется спать
и видеть тебя во сне.
По вечерам, когда машины несутся
По улицам и мостам,
Хочется слышать твой голос
В приемнике вместо дурных новостей.
По ночам, когда падают звезды,
Я всегда загадываю одно желание.
Это желание – ты…
Дженнифер прижала листок к груди.
– Какие чудесные стихи! Мне первый раз посвящают стихи. – Она вырвала из блокнота листок и быстро начала писать. Потом протянула его Лайлу.
Л.М.
Когда я думала о другом человеке
– Я любила тебя.
Но не знала об этом.
Когда я читала книгу о любви,
Я любила тебя,
Но не знала об этом.
Когда я вытирала чужие слезы
– Я любила тебя.
И узнала об этом.
Толстой был прав:
Чужие страданья
Открывают нам сердце.
И наше счастье вырастает из них,
Как цветок из черной земли.
Лайл сжал руку Дженнифер.
– Какая же ты талантливая, Дженни! Я так горжусь тобой. Я писал свои стихи полночи, а ты написала за три минуты! И в сто раз лучше.
– Нет, твои более техничны. Знаешь, что я придумала? У Мишеля есть домик в горах. Может быть, поедем туда на выходные?
– Я хотел тебе предложить нечто подобное, но не знал, как сказать.
– Ты читаешь меня слишком… эмансипированной?
– Вовсе нет. Мне это нравится. Мне все нравится в тебе, Дженни.
– И ты не видишь моих недостатков?
– А они у тебя есть? Какие?
– Ни за что теперь не скажу…
В самолете компании «Делта эрлайнс», летящем из Лос-Анджелеса в Вашингтон, Рейчел несколько раз тошнило. Еще бы – накануне вылета она первый раз в жизни напилась. Да еще где, в полицейском участке! Заводилой всего этого безобразия был, конечно, Питер Паркер. Ребята из убойного отдела отмечали окончание «дела века» – раскрытие убийства Ричарда Берта. Рейчел позвонили и передали это известие в тот самый момент, когда она, проводив Мишеля в аэропорт, решала, что ей делать дальше и как помочь следствию. Но веселый голос Питера развеял все ее сомнения.
