Мамочка в подарок - страница 26
– Как думаете, сбудется?
– Иначе и быть не может, – улыбнулся капитан. – Если хотите, можем вместе попросить.
Я невольно улыбнулась: точно как Санни когда-то, и не верится даже, что не родные они.
– Это не совсем мое желание, – призналась я. Олбани слегка нахмурился:
– Почему не свое?
– Понимаете, – замялась я на мгновение. – Если действительно есть кто-то, кто исполняет желания, то не хотелось бы его отвлекать, ведь есть желания действительно важные, необходимые и куда более неотложные. А я уже привыкла сама справляться.
– Хотите сказать, что просьба все же есть?
– Так уж устроены люди, нам все время что-то нужно, – слегка нервничая, я неопределенно махнула рукой, демонстрируя абстрактность и общность высказывания. – Вот Вы же тоже к дереву пришли, значит, хотели о чем-то попросить.
– И да, и нет, – загадочное высказывание повисло в воздухе. Я прикусила губу, чтобы не дай бог, не спросить, что именно он имел в виду.
– Я объясню, – обожаемая мной кривая улыбка появилась на мужских губах. – Я намеревался сегодня загадать желание у рождественской ели, но вовремя понял, что мне уже ничего не нужно. У меня есть все, о чем другие могут только мечтать.
Наверное, это здорово, когда у тебя уже все есть. Вот я, как выяснилось сегодня, много чего хочу. Но далеко не все исполнимо. Например: мне подарили невероятное право, быть опекуном, и я должна была быть счастлива, но поняла, что мне и этого мало; у меня появилась возможность остаться в этом доме рядом с капитаном Олбани, но и тут хотелось бы большего. А чего именно большего, даже думать боялась, вдруг опять покажется мало. Раньше, до встречи с этим мужчиной, я была на редкость непривередлива: довольствовалась тем, что есть, и не мечтала о несбыточном, соблюдала правила и старалась не вмешиваться в дела меня не касающиеся. Но потом появился капитан…
– О чем Вы задумались? – прервал мои мысли Олбани. – У вас очень живая мимика, но если быть честным, я так и не понял: приятные или неприятные мысли бродят у Вас в голове.
– Сама не пойму, – вынуждена была признаться я.
– И конечно, не поделитесь… Тогда позвольте я поделюсь своими, – сделал капитан шаг ближе.
Я заинтересованно приподняла голову, выражая полную готовность внимательно слушать. Но говорить он ничего не собирался. Капитан плавным движением приблизился вплотную, и крепко обняв мое вмиг обмякшее тело, накрыл мои губы своими. Поцелуй был осторожным, ласковым, изучающим. Он словно опасался, что я сорвусь с места и убегу. Но у меня такого и в мыслях не было. Я таяла как весенний снег, вся и без остатка. Терпкий мужской запах смешался с чуть солоноватым привкусом его губ и вскружил голову, как на самых быстрых каруселях. Он отстранился всего на несколько дюймов, чтобы с вопросом взглянуть в мои глаза.
– Что… – едва слышно выдохнула я, не в силах задать вопрос целиком.
– Омела, – также тихо шепнул он мне в ответ.
– Правда? – зачем-то спросила я, хоть мне и было совершенно все равно. Капитан криво улыбнулся, хитро прищурился и честно ответил:
– Нет.
– Хорошо, – и сама потянулась за новым поцелуем. Не знаю, как долго мы простояли под рождественской елью: часы, а может, секунды, но не было у меня мгновений слаще. Свеча давно была отставлена подальше, волосы расплелись, руки легли на мужские плечи, дыхание сбилось.
– Эмми… – выдохнул капитан мне в волосы. Как же давно никто не называл меня так. Последним был отец, и в его устах мое имя звучало строго – Эмма. И только в глубине воспоминаний нежный, женский, давно забытый голос звал меня так же ласково как капитан.
– Нежная моя, – продолжал шептать Олбани, покрывая мое лицо короткими поцелуями.
Я улыбалась под его ласками, счастливая. И не почему-то, а просто счастливая – и точка. Еще один щемящее–нежный поцелуй, переросший в обжигающий глоток страсти и капитан, подхватив меня на руки, понес из гостиной вверх по лестнице. Я обнимала его за плечи и уже не боялась темноты. С ним я была готова идти куда угодно, только бы позвал.
***
Ночь была к нам добра – она не торопилась отступать. Пасмурное небо не пропускало солнечный свет в окна спящего дома, не позволяло будить домочадцев. Темнота растворила мир вокруг, и мы были лишь одни на всем свете. Страстные поцелуи, нежные объятия, бережные ласкающие прикосновения. Тихие шорохи, откровенный шепот, вырывавшиеся стоны.
Я доверилась во всем своему капитану и не хотела думать ни о чем. Безоглядно дарила себя, зная, что он не разочарует.
«Эмми» – шептал он, покрывая плечи и грудь поцелуями. «Эмми» – произносил чуть слышно, гладя ладонью изгибы моего тела. «Эмми» – слышала я выдох в чувствительно местечко за ухом.
Его руки и губы были везде. Каждое прикосновение дарило удовольствие. Я плыла с ним по волнам наслаждения.
Первая боль, первый стон блаженства, первый полет на подаренных капитаном крыльях.
Оплетенная бережными сильными руками я лежала в темноте комнаты с раскрытыми глазами и сама не верила в случившееся. Нет, я не жалела об этой ночи, не волновалась о будущем, не боялась смотреть в завтрашний день. Даже если у меня будет только эта ночь, она навсегда останется со мной вот такой: чудесной, волшебной, драгоценной.
Олбани лежал, прижимаясь грудью к моей спине и не прекращая покрывал затылок и плечи короткими поцелуями.
– Скоро утро, – сказала я, наблюдая за тем, как первые, несмелые, с трудом пробившиеся сквозь тучи лучики прокрадываются в спальню.
– Жаль, – чуть хрипло ответил капитан.
