Вечная игра - страница 33
Дьюк как-будто о чем-то догадался.
— Эй, не позволяйте ему давить на вас, — сказал он, откидывая со лба волосы.
Она не сразу поняла.
— Кому?
— Бренту, разумеется. Не позволяйте ему доставать вас. Иногда он ужасный зануда, правда, сейчас стал намного лучше по сравнению с тем, каким был после того, как его бросила жена, предварительно обобрав до нитки.
Жена? Эмма так быстро повернулась, что чуть не расплескала краску.
— Обобрала? Бросила?
Она припомнила все, что писала Мэгги и говорил он сам. О брокерской конторе он упомянул, но о жене не сказал ни слова.
Дьюк был занят тем, что снимал картины и вытаскивал из стен гвозди, поэтому он вроде бы не обратил внимания на ее удивленный тон.
— Брент занимался бизнесом. Работал по восемнадцать часов в день, чтобы наладить дело…
Он говорил это так, словно не сомневался, что у нее с Брентом близкие отношения и она в курсе его личной драмы.
— Трудновато, — заметила она как можно безразличнее.
— Да, но зато он стал богатым. Никто и подумать не мог, что Дебора найдет лазейку и все присвоит.
Дебора! Вот, значит, как ее зовут.
— Похоже, у нее совсем нет совести, — довольно спокойно проговорила Эмма.
— Зато у нее ноги что надо! — Дьюк одарил Эмму улыбкой признанного обольстителя. — В этом мой старший братец знает толк.
Эмма слабо улыбнулась и принялась размешивать краску, хотя сейчас это занятие давалось ей с трудом.
— Наверное, он очень переживал?
— Да. Но, думаю, так всегда бывает. Когда разводишься, нельзя все поделить пополам. Особенно если оба заняты в одном деле. Они ведь были партнерами.
Брент был женат! Эмма ощутила весьма чувствительный укол ревности. И хотя она прекрасно понимала, что у нее нет никакого права ревновать, тем не менее ревновала.
— Половина в деле точно принадлежала ей, — продолжал Дьюк, не отрываясь от кистей и банок. — Но Деборе удалось получить гораздо больше. Брент махнул на все рукой и переехал сюда. А здесь купил дом по соседству с вашим, частично уплатив наличными, частично в кредит. Мы все ужасно боялись за него. Думали, он станет тут совсем отшельником.
Мэгги ей писала, что он зол на весь свет. Теперь Эмма поняла почему.
— Мы очень благодарны вашей бабушке за то, что она поддержала его. Она не выпускала его из поля зрения, пока он вновь не почувствовал вкус к жизни. Таскала его повсюду, и он в конце концов втянулся, — продолжал Дьюк.
Жизнь для живых… Живите.
Эмма вспомнила эпитафию, и, хотя все ее мысли были заняты Брентом, руки продолжали размешивать краску. Теперь она по-новому воспринимала отношения Брента и Мэгги. Понятно, почему Брент обрушился на нее с обвинениями. Ведь получилось так, что у нее не нашлось возможности навестить бабушку, зато она вовремя прискакала за наследством. Наверное, Эмма напомнила ему его бывшую жену. К тому же Мэгги, вероятно, настояла, чтобы он стал ее душеприказчиком, и это еще больше убедило его в Эмминой жадности. Так вот как все на самом деле. Она должна простить его…
И вдруг она поняла, что давно его простила. Даже более того. Ее чувства к нему уже перешли границу добрососедских отношений.
— Вы, случайно, не крем изволите сбивать? — услышала она голос рядом. — Или мы все-таки будем красить?
Эмма совсем растерялась, когда увидела, что краска расплескалась по полу.
— Ой, что я наделала!
Она торопливо вылила краску в миску, чтобы Дьюку было удобно макать в нее валик, а сама взяла кисточку, собираясь красить там, где он не достанет.
Они принялись за работу и закончили одновременно с Брентом и Джоном. Поев, снова взялись за дело и покрасили еще две комнаты. В первый раз Эмма от души порадовалась, представив, каким станет дом после ремонта, но энергии ее хватило ненадолго. Заметив, что она устала, братья отослали ее кормить кошек, а сами продолжали трудиться. Эмма ушла, пообещав приготовить на обед что-нибудь вкусное.
Довольная, она уселась в кресло в солнечной комнате с Клариссой на коленях, и, хотя день стоял жаркий, ей было приятно ощущать ее тепло. Остальные кошки возились со своими игрушками или спали на диване, и Эмма, все еще улыбаясь, тоже задремала.
Она проснулась оттого, что что-то пощекотало ей щеку, и отмахнулась, еще не совсем придя в себя. Ухватившись за это что-то, не желавшее убегать или улетать, она в конце концов сообразила, что держится за чью-то руку. Эмма повернулась, но рука осталась лежать на щеке, и сквозь запах краски она уловила легкий аромат… Неужели пудра Мэгги? Невозможно!
Эмма открыла глаза и увидела склонившегося над ней Брента. Он улыбался своей обычной улыбкой и, стоя на коленях, приближал к ней лицо…
Неожиданно, словно от резкого звука, она пришла в себя окончательно и дернула головой, задев его щеку.
Кларисса бросилась прочь и, спрятавшись за кресло, с неудовольствием посмотрела на нее.
— Ого! — Брент отпрянул и схватился за щеку. — Осторожнее!
Эмма испугалась, но не показала виду, наоборот, резко спросила:
— А, это вы? Вообще, что вы тут делаете?
Дурацкий вопрос. Она прекрасно знала, что он тут делал. Пытался возбудить ее, чтобы она его захотела.
— Я будил вас. Это научный факт. Если осторожно дотронуться до мочки уха, человек спокойно просыпается, не испугавшись.
Эмма спустила ноги на пол и провела испачканными в краске руками по волосам.
— Но вы ведь не ученый.
Он встал рядом.
— Я не ожидал, что вы приметесь гладить мою руку.
— Я не… — Эмма залилась румянцем.
— Дети, дети! — крикнул Дьюк, вместе с Джоном вваливаясь в комнату посмотреть, что там происходит. — Нечего ссориться, а то будете мириться по способу Брента.
