Незнакомка в роли жены - страница 25

Завтра они поедут к хребту Стокмана — а туда можно попасть только на лошади, и дорога не из легких. Нужно будет вернуться до заката, чтобы успеть на костер. Они будут сидеть на бревне, есть фасоль и сосиски с кукурузными лепешками и петь песни под гитару. Ребенком Уэйд обожал такие посиделки. С тех пор любимой его едой была именно такая незатейливая пища, приготовленная отнюдь не руками искусных французских поваров. Если Виктория и завтра будет вести себя не так, как раньше, он прекратит пристально наблюдать за ней, примет тот факт, что она потеряла память и не притворяется. Уэйд вовсе не собирался отправлять ее чистить стойла — если ей по-настоящему нравится ранчо, то почему бы не насладиться каждой минутой, проведенной здесь? Ну а если она изменится, то и это придется принять.

Чего Уэйд никак не ожидал, так это того, что Виктория окажется девственницей — и это после бесконечной череды предполагаемых любовников. Что ж, наверное, нужно благодарить судьбу за такой неожиданный поворот. Если окажется, что ей по душе ранчо, то останется признать, что они идеально подходят друг другу. Уэйд, однако, не спешил с подобными выводами, памятуя, с кем имеет дело. В любой момент память супруги может вернуться, а вместе с ней, вполне возможно, вернутся и прежние привычки с пристрастиями. Ему стало грустно. Можно ли будет хоть когда-нибудь по-настоящему ей доверять?

Они вернулись в дом, и горничная сообщила, что багаж принесли наверх и оставили в коридоре у хозяйской спальни. Виктория взбежала по лестнице, чтобы поскорее посмотреть на комнату. Она оказалась просторной, с огромной кроватью в центре, накрытой шелковым покрывалом с орнаментом из оленей и деревьев. Напротив двери был виден балкон, раздвинув тяжелые шторы, Виктория обнаружила высокие, от пола до потолка, французские окна. Открыв их, она выглянула — внизу располагалась конюшня, вокруг простирались пастбища и изредка встречались деревья. В отдалении виднелась голубая лента реки. Почему Уэйд не хочет поселиться здесь постоянно?

Ужинали той ночью они у костра. Около двух десятков рабочих вместе с ними с аппетитом уплетали фасоль, сосиски и кукурузные лепешки. Взяв тарелку, вилку и салфетку, Виктория села на огромное бревно, вскоре к ней присоединился Уэйд. Беседа между рабочими текла сама собой, оставалось лишь сидеть и слушать. В основном рассказывали местные легенды, во многих фигурировали Уэйд с братьями.

Она сидела, ела и смеялась до тех пор, пока не поняла, что еще чуть-чуть — и она лопнет. Украдкой бросив взгляд на мужа, обнаружила, что он, надвинув шляпу на глаза, сидит и слушает, порой отрицая, что принимал участие в описываемых шалостях, — тогда люди добродушно гудели и смеялись. Уэйд держался с ними на равных, ничем не выдавая своего высокого положения. Большую часть работяг он знал с детства, и они, похоже, любили его как равного. Что ж, понятно, где его настоящий дом, подумала Виктория. Сейчас Уэйд был совсем не тем мужчиной, который жил с ней в Далласе. Улыбка на его лице была не дежурной, а искренней и счастливой. Он свободнее говорил и держался.

Наконец все начали понемногу разбредаться. Уэйд и Виктория тоже направились к дому.

— Поставить что-нибудь попить на тумбочку? Воду, чай? У горничной сегодня выходной.

— Нет, спасибо.

— Какую сторону кровати ты предпочитаешь?

— Не имеет значения, выбирай сам.

Взяв ночную рубашку, Виктория направилась в душ и вскоре стояла, окутанная теплым облаком водяных струй. Мысль о ночи с Уэйдом заставляла ее сердце отчаянно биться. Приняв душ и почистив зубы, она нанесла на лицо крем и расчесала длинные волосы. Шелковая рубашка темно-розового цвета струилась по каждому изгибу ее тела. Открыв дверь ванной, Виктория выглянула — темно. Видны очертания кровати и лежащего на ней Уэйда.

Тихо дойдя до своей стороны кровати, она подняла одеяло и легла. Матрас слегка прогнулся под Уэйдом, и Виктория едва не скатилась на него.

Перевернувшись, она взялась за край матраса со своей стороны и легла, не отпуская его.

— Ты что, так и будешь спать? — с ноткой смеха в голосе спросил Уэйд. — У братьев свои дома, здесь больше никого — и я привык спать посреди кровати.

— Прекрасно.

Взяв подушку, Виктория положила ее между собой и Уэйдом и, повернувшись к нему спиной, попыталась устроиться поудобнее. В комнате было прохладно: ночью температура заметно упала. Пришлось натянуть на себя еще одно одеяло. Закрыв глаза, Виктория попыталась успокоиться, но в голову лезли разные мысли, и прежде всего — о том, как странно лежать в одной постели с мужем, отгораживаясь от него подушкой.

— Уэйд, — прошептала она. — Ты спишь?

— Нет.

— Забавно.

— Что?

— Сплю в одной кровати с мужем и кладу между нами подушку.

— Не знаю, зачем ты это сделала, — сонно произнес он и отбросил подушку в сторону. — Вот и проблема решена.

— Я просто не хочу тебя раздавить.

— Милая, у тебя при всем желании это не получится. Не переживай. Если утром ты проснешься, лежа на мне, я возражать точно не буду.

— Знаю, что должна чувствовать себя естественно, но…

Уэйд перевернулся и теперь лежал к ней лицом. Приподнявшись на локте, он склонился к уху Виктории и прошептал:

— Одна ночь — и все будет хорошо.

Она умолкла, размышляя над его словами. Как он представляет себе эту ночь? Что имеет в виду? Что они будут спать вдвоем и ощущать тепло друг друга или заниматься любовью? Ей подошел бы любой из вариантов.

— Ты прав, — негромко отозвалась она, так и не поняв, что имеет в виду муж, да и какая разница.