Стринги Судьбы - страница 29
Я смотрела на него, как на какую-то незначимую букашку, и не понимала, почему раньше не видела его мелочности, его паскудности? Но ладно я, а отец? Почему он-то в итоге встал на сторону Антона? Папа-то должен был видеть внутреннюю гниль этого земляного червя.
— Надеюсь, срок, у тебя небольшой, и аборт еще можно сделать? Ты же не собираешься рожать от того подонка, который тебя одну с этим бросил? — сказав слово ЭТИМ, Антон многозначительно посмотрел на мой живот, намекая на то, что ЭТО — и есть название моего ребенка. — Конечно, если ты хочешь, ты можешь его родить, а потом отдать в приют — многие хотят стать родителями. Подумай хорошо, Вет! Зачем тебе такая морока?
Кажется, я сейчас была на грани того, чтобы совершить убийство. Неожиданно все обиды, которые таились в моей душе на окружающих, на поступки родителей, на скотство мужа, вылились в одну сплошную ярость, которая медленно закипала во мне, как магма, поднимаясь и готовясь выплеснуться из вулкана.
Я посмотрела на мусорные пакеты, стоявшие в углу, куда уборщица все еще вывалила мусор из туалетов, и улыбнулась самой себе. Затем повернулась к Антону и стала наступать на него, изобразив походку похотливой тигрицы (не знаю, получилось ли у меня!).
— Знаешь, а ты ведь прав, Антош! — сладко заговорила я. — От детей только одни проблемы! Сколько денег на них тратить нужно, сколько времени уделять! Ничего для себя! Утомительно! — я потянула его за галстук, а он довольно заулыбался.
— Точно-точно.
— И было бы тааак несправедливо, если бы тебе пришлось тратить на моего ребенка те честно заработанные деньги, которые пообещал тебе мой отец, да, Антош? — я продолжала наступать. Улыбка мигом сошла с его лица. Готова была себе сейчас аплодировать! — И не дай бог, отец бы еще оставил фирму в наследство ребенку, а не тебе, в случае своей смерти, тогда бы ты все права потерял на его место.
— Ты…откуда знаешь…Он тебе рассказал? Сомин?? Он поклялся, что это останется между нами и мне нужно будет только…, - Антон замолчал.
— Ну? Договаривай? Жить со мной? Ты не переживай, я понимаю, что меня одной тебе всегда было бы мало!
Тут из Антона дерьмо и потекло. Те, кто был в холле, повернули свои головы в нашу сторону, навострив уши и не скрывая любопытных взглядов. А мне почему-то было плевать! Я все равно сюда возвращаться не собиралась больше!
— Да потому что ты бревно! Бесчувственная и фригидная! Резиновую бабу трахать веселее, чем тебя! Я от дрочки больше удовольствия получал! _Читай на Книгоед.нет_ Радовалась бы, что я тебе это раньше не сказал. Чувства твои берег! Вместо этого втихую налево ходил, чтоб тебя не бросить от неудовлетворенности! И не обидеть! Полено сухое!
Еще какой-то месяц назад его слова меня бы разрушили, сравняли бы с землей и насмерть затоптали, а сейчас…мне даже плакать не хотелось, потому что у меня был Слава, у меня была ночь с ним, и я прекрасно знаю, какой могу быть и какое удовольствие могу доставить мужчине. И мой малыш тому напоминание: он был зачат в любви и в любви родится.
Поэтому я просто сделала несколько простых движений рукой, затянув таким образом галстук Антон потуже. Он сразу заткнулся, не имея возможности сделать глубокий вдох, и схватился за галстук, пытаясь ослабить. Воспользовавшись его копошением, я взяла один из мусорных пакетов и, посмотрев в глаза своему прошлому, сказала:
— Просто ты трахаться не умеешь! — и вывалила мусор прямо Антону на голову. — Кушай, козлик!
Он стоял ошарашенный с использованной туалетной бумагой на голове, в огрызках и объедках, и смотрел, как я ухожу под бурные овации наших невольных зрителей. Ухожу спокойная и уверенная в себе.
— Сука! — крикнул он мне вслед.
— Спасибо! — прокричала я в ответ и, наконец, сделала первый глоток свободы от всех своих демонов.
Слава
— Она была у отца, — обреченно произнесла Катерина Семеновна, закончив разговор по телефону, очевидно, со своим мужем. Я выдохнул с облегчением — слава богу, с моей золушкой все в порядке! Тем временем Катерина Семеновна продолжала:
— Коля звонил сам не свой, сказал, что Лиза больше не хочет его видеть! — зарыдала женщина, присев на Лизину кровать. — Она видимо наш разговор подслушала и все знает! Что же теперь будет?! И меня она тоже видеть не захочет?
— Поделом вам обоим! — вынес свой вердикт Семен Степанович.
Моя бабушка, до этого заламывающая пальцы от волнения за Лизаветту, сейчас воздержалась от замечаний. Я потер рукой шею, ощущая напряжение от всех событий сегодняшнего дня. Еще и к работе вернуться никак не получается, хорошо, что сегодня в родильном отделении дежурят несколько врачей!
— Вам придется поговорить с Лизой и объяснить свои поступки и поступки вашего мужа, — посоветовал я. — Но сначала ей нужно дать остыть. Уверен, что она не в лучшем расположении духа в настоящую минуту. Возможно, вы дадите мне время на то, чтобы успокоить ее и обговорить случившееся? Я бы смог смягчить ее настрой.
Оправдывать родителей Лизы мне не хотелось, скорее, я делал это для нее. Во-первых, любые беспокойства нужно было исключить, а во-вторых, может, я не знал Лизу много лет, но то, что уже успел узнать про нее — это какая она чувствительная и ранимая. Если она не наладит, хотя бы частично, отношения с родителями, то это будет грызть ее всю оставшуюся жизнь. Так как я планировал провести с ней эту самую оставшуюся жизнь, мне бы не хотелось наблюдать рядом с собой несчастную женщину.
— Мы в курсе, как мастерски вы умеете успокаивать! Вон как после развода ее успокоили, что аж ребенок получился! — Семен Степанович вставил свое слово.
