Уроки плейбоя - страница 33

Лукка не любил слишком сильно думать над некоторыми из своих ошибок, уж больно много их было. Они собирались за плечами и тянулись вплоть до детства. Он провел пальцем по подбородку Лотти:

— Хочешь где-нибудь уединиться?

Его пах всегда напрягался, когда она так сверкала глазами.

— Где ты хочешь?

— Я хочу показать тебе набросок. — Лукка подал ей руку и помог подняться.

Спустя короткое время девушка уже держала в руках картину, которую нарисовал с нее Лукка — даже с рамой она была не больше открытки.

— Это так красиво… — Она провела пальцами по раме. — Не думаю, что держала в руках что-то более красивое. Спасибо. — Она изогнулась посмотреть на него.

Лукка с безразличием пожал плечами.

— Считай себя счастливицей, ты первая любовница, которой я что-то дарю.

Лотти положила картину на туалетный столик.

— А что ты сделаешь с той, где я в дворцовом саду?

— Спрячу куда-нибудь, наверное.

— Думаю, ты должен показать это владельцу лучшей галереи в Лондоне или Нью-Йорке. Устроить выставку. Это станет отличным началом карьеры; портрет королевской особы — то, о чем каждый художник…

— Нет.

Она нахмурилась.

— Но почему? Зачем заниматься столь деликатной и утонченной работой, если ты стыдишься ее?

— Моя работа — мое личное дело, и пусть так и остается.

— Но почему?

— Потому что больше в моей жизни нет ничего личного.

Лотти с удивлением на него посмотрела.

— Но мне казалось, тебе нравится привлекать внимание, ты явно сам собираешь все скандалы, ты говорил, что это твой бренд.

Лукка провел рукой по волосам.

— Оставим это, cara. Я не ищу большой карьеры в искусстве.

— Чего ты действительно хочешь, Лукка?

Он отвел взгляд.

— Ты знаешь, чего я хочу — свою долю в трастовом фонде семьи.

Она поднялась со стула у туалетного столика и подошла к нему.

— У тебя были все деньги этого мира, но это не сделало тебя счастливым.

— С чего ты взяла, что я не чувствую себя счастливым?

Лотти посмотрела на его непроницаемое выражение лица.

— Счастливые люди не создают себе отрицательной репутации.

Усмешка изогнула его губы.

— Ты должна попросить степень психоаналитика. Все это чушь.

— Это защитный механизм. Ты смеешься надо всем, но внутри нет смеха. Ты ранен.

В улыбке все еще было море шарма, но он стиснул зубы.

— Послушай, милая, у нас две недели до свадьбы твоей сестры. Мир смотрит на нас, так что, если мы расстанемся, многие расстроятся, и это уменьшит сияние важного дня твоей сестры. Не упоминая даже, что я могу потерять долю трастового фонда. Но я дам тебе выбор, меня устраивают оба варианта.

Лотти надула губы. Его правда не волнует, будут ли продолжаться их отношения? Как он может так легко к этому относиться? Она произвела на него впечатление или нет? Она просто очередная любовница, о которой он вообще не заботится?

По заслугам, если она и правда разорвет связь.

Но, конечно, она этого не сделает. Не сможет.

Мадлен уже предостерегала ее от того, чтобы Лотти отвлекла внимание от нее в день свадьбы, а именно к этому приведет разрыв с Луккой. Кроме того, ей не хотелось, чтобы это кончалось.

Ее сердце сдало оборону, опасно было признавать свои чувства, это заставляло думать о вещах, о которых не стоило думать… Они с Луккой вместе не просто на несколько недель, но на всю жизнь… Женаты.

С детьми. Строят счастливую и надежную жизнь для своей семьи, которой ему так не хватало в одиноком детстве. Воздушные замки… все эти мечты. Вот в чем проблема — влюбиться в мужчину, который не верит в вечную любовь. Как много женщин думало, что они проникнут в закрытое сердце, только чтобы разбить свои в попытке? Тысячи. Миллионы.

— Не хочу разрушить свадьбу Мадлен и Эдуарда.

Лукка медленно кивнул:

— Хорошо.

Тишина.

— Ты же не лишишься трастового фонда, правда?

— Не ради двух недель.

Лотти заставила себя подавить желание спросить, отказался бы он от денег ради нее.

— Это крупная сумма?

Лукка поднял ее королевскую серебряную расческу и стал вертеть в руках.

— Не по стандартам некоторых.

— Но внушительная, да?

Он встал за ней и начал расчесывать ее волосы. Медленно, размеренно, так что каждый волосок на ее коже наполнялся восхищением и экстазом.

— Я знаю, ты считаешь меня кровососом…

— Пожалуйста, не напоминай, насколько откровенна я была в тот день.

Лукка криво улыбнулся в зеркало, но это была одна из тех грустных улыбок, которые заставляли сжиматься сердце, напоминая о боли и одиночестве, которые он пережил в детстве.

— Кто-нибудь говорил тебе, какие красивые у тебя волосы?

Смена темы — еще один защитный механизм, но в этот раз Лотти не стала обращать на это внимания. У него были причины требовать семейных денег, и не ей критиковать его за это или пытаться переубедить.

— Ты… прошлой ночью.

— Значит, я. — Он развернул ее к себе, взял за подбородок и долго смотрел в глаза, гладя по щеке. — Это правда, маленькая принцесса. Ты красива.

Лотти накрыла его руки своими.

— Никогда этого не чувствовала, пока не встретила тебя.

Он убрал руки и заправил ей за ухо волосы, словно Лотти было шесть лет.

— Мне нужно вернуться в отель, там проблема с персоналом, и отец хочет, чтобы я с этим разобрался.

Это ее воображение или его голос глубже и более хриплый, чем обычно? Лукка был уже в дверях, когда ей удалось заставить себя заговорить голосом, в котором тоже было слишком много хриплых ноток.