Моей любви хватит на двоих - страница 3
Почему с ним она сама не своя? Почему он заставляет ее чувствовать то, что она не хочет? Как бы старательно ни боролась с собой, Алегра не могла отвести от него взгляд, будто ее глаза магниты, а он крайняя точкой севера.
За годы жизни в Лондоне она встречала много привлекательных мужчин, но ни один из них не обладал такой привлекательностью. Иссиня-черные волосы с небольшими завитками, так и манящими запустить в них пальцы и разглаживать, губы настолько чувственные, что за них можно дьяволу душу продать. Одна только мысль о его губах заводила ее с полоборота.
Однажды она целовалась с ним. Все те же чувства, тот же ток, то же притяжение, но тогда он оттолкнул ее, сказал, что такая малолетка, как она, не в состоянии удовлетворить такого мужчину, как он. После этого она годами не могла поверить в себя. Самооценка была подорвана, уверенность в собственной красоте грубо разрушена.
Почему он так чертовски привлекателен? Почему она все еще испытывает к нему притяжение, как та девочка из прошлого?
Боже, она должна перестать пялиться на его губы.
Алегра взяла фужер.
— За нас! — провозгласил Драко, приподнимая свой бокал.
Она отдернула руку прежде, чем его фужер успел коснуться ее. От резкого движения шампанское выплеснулось прямо на ее шелковую блузку. Под промокшей тканью налилась и стала выпирать даже сквозь кружевное белье правая грудь. Почему она такая неуклюжая рядом с ним? Это провал. Алегра попыталась смахнуть излишки жидкости рукой, но все стало только хуже. Мокрая ткань прилипла к груди.
Драко подал ей чистый платок.
— Тебе помочь?
Она выдернула у него из рук платок. Ни при каких обстоятельствах нельзя позволять ему дотронуться до груди, даже сквозь четыре слоя ткани. У нее нет уверенности в том, что тело не отреагирует на его прикосновение, даже сквозь доспехи и стеганый жилет. Она терла грудь в надежде хоть что-то сделать с промокшей блузкой, а сама думала о том, как эротично выглядит. Грудь, очевидно, полагала также. Налилась, стала твердой. Вызывающе торчали соски, что было очень заметно сквозь тонкий шелк. Может, все это приключилось с ней не из-за шампанского, а из-за того, что Драко своими бесстыжими обсидиановыми глазами жадно следит за каждым ее движением.
Алегра смяла и бросила на кофейный столик использованный платок.
— Я постираю и отдам его тебе.
— Не нужно, оставь себе. Это подарок.
— Единственным подарком для меня было бы, если бы ты ушел, да поскорее.
Их взгляды снова встретились. На этот раз никто из них не собирался отводить глаза.
— Я уйду только в том случае, если решу отказаться от сделки по слиянию компаний.
— Мне наплевать на ваши с отцом дела.
— Может быть, но ты не можешь не понимать, что судьба твоего отца сейчас в твоих руках по условию нашего договора, — объяснил Драко.
— Какого договора, какие еще условия? — не понимала Алегра.
Она отбросила распущенные волосы назад, демонстрируя безразличие, хотя ей было далеко не все равно. Что-то подсказывало, что он играет с ней, как кот с загнанной в угол мышью. Что, черт возьми, происходит?
Со дня последнего поцелуя между ними постоянно присутствует напряжение. Они постоянно борются друг с другом. Воздух накаляется, когда они с Драко оказывались в одной комнате.
Ненавидеть его очень удобно. Ненависть позволяет заглушить переполняющее Алегру желание отдаться ему. Спасает от собственного тела, которое предает ее, едва только Драко появляется в поле зрения.
— Бизнес отца никак не связан со мной, и мне абсолютно все равно.
— Финансово, может, ты и не зависишь от него, но ты его единственная дочь. Единственный ребенок. Он дал тебе прекрасное образование, да и вообще все, что только можно купить за деньги. Разве тебя не беспокоит, что он без твоей помощи может все потерять?
Драко нахмурился. Его слова, как здравый смысл, просачивались в голову Алегры и начинали делать свое дело.
Как бы она хотела на самом деле стать безразличной ко всему, но это ее слабое место, ахиллесова пята — потребность быть любимой и желанной для единственного родителя. Она, как и раньше, мечтает о его одобрении. Пусть даже сейчас она большая и самостоятельная, однако в душе та же маленькая девочка, ждущая одобрения.
— Я не понимаю, каким образом я связана со слиянием ваших компаний? Какое мне дело до отцовских проблем?
Он помолчал, затем произнес:
— Не верю. Тебе далеко не все равно, а посему ты выйдешь за меня, чтобы удержать дело отца на плаву.
Алегра раскрыла рот от изумления. Глаза округлились. Выйти за него? Наверное, ей послышалось. Те самые слова. Он и она. Женаты? Вместе?
Она вдруг засмеялась, хотя ей самой показалось, будто веселье это больше напоминает не смех от радости, а истерику.
— Если думаешь, что я выйду за кого-то, не говоря уже о тебе, ты явно себя переоцениваешь.
Драко все еще удерживал ее взгляд, и все ее женское естество трепетало.
— Ты сделаешь все, что нужно, Алегра, или станешь свидетелем того, как тонет бизнес твоего отца. Он будет рушиться медленно и мучительно, принося боль не только владельцу, но и работникам, которые останутся на улице. В течение прошлого года я поддерживал твоего отца, но у него в фонде больше нет средств, и он не сможет вернуть мне долг, даже без процентов. Никто больше не даст ему денег, особенно после того, что случилось с нашей экономикой. Обдумав все, я выступил с предложением совершить сделку на особых условиях. Полагаю, таким образом все останутся в выигрыше, особенно ты.
