Пленительная невинность - страница 34
Закрыв дверь и прислонившись к ней, Рафаэль пожирал свою невесту жадным взглядом. Его одежда была помятой, под глазами залегли темные круги, и все же он по-прежнему был дорог сердцу Пии. Для нее не было в жизни никого важнее этого человека. Но если в основе их отношений лежит лишь то, что она наследница богатства Джио, как можно мириться с этим?
— Привет, красавица!
— Ты только что вернулся из Токио?
— Не прошло и десяти минут.
— Рафаэль, мы должны…
Он не дал ей договорить, тихо закрыл дверь и прижался губами к губам Пии.
— Боже, как я по тебе скучал! И, как назло, весь дом сегодня наводнен моими кузенами и тетушками!
Его рука поползла под ее толстовку.
— Я тоже скучала по тебе. Ты был мне очень нужен, Рафаэль. Боже, как ты мне был нужен! Ненавижу твою работу! Ненавижу, что тебя никогда нет рядом в самый нужный момент!
Он прижался губами к ее груди, и Пия потеряла нить рассуждений. Рафаэль стянул с нее джинсы, спустил свои брюки и прижал ее спиной к двери. Пия обвила его бедра ногами, и он вошел в нее. Затерявшись в неописуемом удовольствии, в той магии, которую он с ней творил, Пия прошептала: «Я люблю тебя, Рафаэль, и ненавижу за то, что ты делаешь со мной!» Его темные глаза взглянули на нее с удивлением, но Пия прикусила шею Рафаэля, словно призывая его не останавливаться, и он начал двигаться в ней сильными толчками.
Они кончили почти вместе. В наступившей тишине звучало лишь их прерывистое дыхание. Едва затих оргазм, на глазах Пии выступили слезы. Все переживания, что она держала в себе в течение нескольких недель, рвались наружу.
Она толкнула Рафаэля в плечо. Он осторожно поставил ее на пол и нежными движениями поправил ее одежду. Пия отшатнулась от прикосновений его рук.
— Пожалуйста, оставь меня!
Рафаэль удивленно застыл, глядя на ее слезы, словно зачарованный, затем вздохнул:
— Ладно.
Пия закрыла лицо руками. Ей хотелось броситься в его объятия и расплакаться, словно ребенок. Но разве Рафаэль в силах исцелить эту боль, если сам ее причинил?
— Пия, я был груб с тобой? — Он посмотрел на свои руки, словно искал ответ, которого не знал. — Не знаю, что тебя так огорчает, но мы это преодолеем. Я… Я признаю, что слишком много времени уделяю работе. Я собираюсь найти какую-то разумную середину…
— Сейчас уже, наверное, немного поздно ее искать, — ответила Пия.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты ласков со мной только до или после секса, Рафаэль? Почему в другое время ты прячешь от меня свои чувства?
— Не придумывай себе ничего. Я же предупреждал, что не умею говорить нежности.
Она фыркнула.
— Только не держи меня за дуру. Ты так легко загораешься в постели и так холоден в остальное время. Ты не желаешь обсуждать со мной свою работу, свои отношения с Аллегрой, мне нельзя упоминать твоего отца… Половину из того, что происходит в твоей жизни, я узнаю от твоей матери!
Он выругался.
— Так это она тебя расстроила? Между мной и Аллегрой ничего нет. Неужели ты не доверяешь мне?
— Твоя мать тут ни при чем. Меня расстраиваешь ты. Когда ты собирался мне признаться, что используешь меня? Ты начал отдаляться от меня с того момента, как я призналась тебе в любви. Наверное, бремя вины для тебя оказалось непосильным.
— Вины? В чем?
— В том, что ты заставил меня влюбиться в тебя. Ты скрыл, что сделал мне предложение лишь потому, что мне достанется в наследство большая часть акций «Вито аутомобилис»!
Пии показалось, что Рафаэль сейчас взорвется от гнева, но его молчание только подтвердило его вину и погасило последний луч надежды на какое-то другое объяснение.
— Меня влекло к тебе с самой первой нашей встречи, как и тебя ко мне.
Покорность в его голосе окончательно разбила сердце Пии, ведь Рафаэль даже не отрицал своей вины!
— По словам твоей матери, тебя влечет к половине женщин Милана, если не всей Италии, но я не думаю, что ты собираешься жениться на них.
— Нет. Я признаю, что, когда Джио предложил мне это…
— Ну разумеется, это Джио уговорил тебя так поступить!
Пия в сердцах стукнула затылком в дверь, у которой все еще стояла.
— Боже, прекрати вести себя словно ребенок! — воскликнул Рафаэль.
— А когда ты или Джио обращались со мной как со взрослой? Дедушка явно не верит, что я могу сама постоять за себя. Выходит, Джио знал, что все это было лишь притворство? Так все дело в акциях компании? Или в том, что, когда они попадут в твои руки, ты прочно займешь место генерального директора и достигнешь тех высот, которых не смог достичь твой отец, и все увидят, что ты сильнее его? Так ты продался Джио, чтобы доказать, что не способен любить?
Рафаэль притянул Пию к себе.
— Джио хотел лишь защитить тебя.
— От таких негодяев, как Фрэнк, да? Потому что я такая наивная, недалекая и обязательно буду влюбляться в каждого сладкоречивого мошенника, как влюбилась в тебя? Джио мог бы просто переписать свои акции на твое имя, а мне посоветовать ни в кого не влюбляться, потому что для моих ухажеров имеют ценность лишь его деньги.
— Это неправда!
— Но именно в это меня заставили поверить твои действия, Рафаэль, — тихо сказала Пия. — Это меня ранило сильнее всего. Дедушка не должен был торговать мной.
Рафаэль выругался.
— Он поступил так, потому что думал, что ты мне тоже нужна.
— Значит, он старый дурак, потому что тебе никто не нужен — и уж точно не такая наивная идиотка, как я. Поздравляю, Рафаэль! Ты заполучил свою компанию и заслужил восхищение всего мира. Ты доказал, что никогда не дашь слабину и не пустишь любовь в свою жизнь. Но меня ты потерял.
