Имперский цикл - страница 55
Когда она вышла из туалетной кабинки, Су сидела на крышке террариума, держась обеими передними лапками, и собиралась спрыгнуть на стол, чтобы свернуться на бумагах в греющем свете лампы. Комм показал, что на работу надо к восьми. Лина вздохнула, перенесла Су под её любимую лампу и заварила кофе. Синтетический, конечно. Натуральный - с любой планеты - был ей не по карману.
...
...
Великий магистр Кай Оками посадил "Виту Нойю" в глазу орла. Гигантская птица была высечена в плоской вершине полярной горы Ханандао - лежала, раскинув крылья размахом в полмили и глядя в космос, уставила вправо свой хищный клюв. На спине птица несла щит с тремя звёздами и пробоиной - восьмиугольный колодец гробницы шёл с полюса вертикально вниз. Бесчисленные снежинки, невесомые и почти бесплотные, падали с вечно белесых небес в эту тьму и летели к центру планеты. По логике вещей колодец и силуэт орла давно должно было засыпать снегом и затянуть льдами, но могила Лео Ноэ не подчинялась физике, как и все остальные гробницы Тёмных.
Да, здесь покоился Тёмный. Кай увидел призраков ещё с высоты, заходя на посадку. Он загодя, после вылета, понял: что-то ужасное будет в конце пути. Не ошибся. Ступил на базальт - а они беззвучно вопили, лезли из каждого метра каменной крышки могилы - белые искорёженные фигуры, голодные лица. Скреблись по поверхности камня из-под земли, из бездонного моря, где их поселила какая-то сила и всё держала, как утопающих в заполняющейся водой пещере, не давая ни вынырнуть, ни наконец погибнуть.
Магистр остановился на плече орла. Души вопияли отчаянным хором, тянули скрюченные пальцы к нему, как к долгожданному спасителю. Белые ногти царапались под подошвами его сапог. Кай Оками раскинул руки, задрал голову, глянул в небо. Если бы он поставил корабль подальше, за пределами круга, в который был вписан орёл, сейчас не возникло бы риска, что кто-то из духов задержится на борту поиграть с его гипердрайвом. Но это уже значения не имело. Почему я не пришёл сюда раньше? Слыхал ведь что-то такое о Ханандао.
И генерал Оками топнул ногой по базальту. Он знал, чего ожидал и что сделал, он видел это внутренним оком. Птица-крышка гробницы пошла бы трещинами - огромными, поменьше, совсем крохотными - и взорвалась бы сеткой, освобождая пленных. Души низверглись бы водопадом в небо, не обращая уже никакого внимания на него - ушли б наконец туда, куда лежит путь всех умерших. К истоку Света. Да, так должно было быть.
Ничего не случилось.
Могильная крышка держалась, не понеся никакого урона, каменная и стылая. Бедные души под ней замерли было на долю мгновенья, когда сапог Кая ударил в вершину горы, но освобождение не пришло. Пленные возобновили свой стон. Бились о камень, скреблись с мольбою и зовом.
Кай стоял, шатаясь, а плоская белизна севера кружилась, покачивалась, издеваясь, вокруг него. Не смог. Не сумел. Он поднял руку - она казалась тяжёлой и невесомой одновременно - повёл по воздуху, коснулся своего горящего лица. Пробовать снова было бессмысленно - он каждый раз выкладывался целиком, помогая живым и сражаясь со Тьмой. И в этот раз тоже выложился до конца. Он просто не мог ничего больше сделать. Не знал, как их освободить, как спасти.
Взорвать гору?
Кто-то смотрел ему в спину. Кай обернулся.
Тор Бао висел в позе лотоса над могильным колодцем. Одетый всё в то же потрёпанное, местами рваное кимоно, с длинными космами желто-белых волос и лицом бывалого наркомана, старый мастер был словно имперская карикатура на храмовиков - злой пасквиль. Только он был реален.
- Пошли вниз, Кай, - сказал старый мастер. - Чаю попьём.
...
На дне могильника было ещё холоднее, а в стенах таился ад. Но там стоял примус, на огоньке кипел чайник, и Бао налил дорогой жасминовый чай с Чунгуо в две плоские пиалы - и себе, и Каю.
- Забыл прихватить для тебя сиденье, - сказал старый мастер, усаживаясь на свой складной табурет. - Я не намеренно, мальчик - правда, забыл. Слишком долго прожил один.
Кай пожал плечами и сел на плоский чистый пол гробницы. Кое-где на поверхности камня вспыхивали неуловимые искры, которые неодарённый принял бы за отблеск неба в кристаллах. Они были холодны, как сила, которая их породила. Но чай был хорош. Даже в присутствии ада можно попить такой чай.
- Как тебе голограммы?
Кай вскинул взгляд на мастера Бао.
- Они их так называют, - пояснил старый храмовик. - Слепцы. Некоторые из них тоже что-то здесь чувствуют или видят, но предпочитают считать это спецэффектом, отпугивающим от гробницы воров и вандалов. И ужас от увиденного для них тоже спецэффект. Такие ведь бывают в хоррор-фильмах. Театр, кино, голодрамы, вот это всё.
Последнюю фразу он подцепил у Торна и, кажется, этого не понимал. Или же Торн у него? Кто знает. Кай отпил ещё глоток чая. Пиала была из фарфора, а не из пластика, вкус из такого сосуда совсем другой. На службе у адмирала Тор Бао ни в чём себе не отказывал. И правильно, так и надо, подумал Кай; обзаведусь-ка и я приличной посудой и чаем. За вредность.
- Здесь нет излучателей, - возразил он. - Ищи-свищи - не найдёшь. Как можно воображать... это всё... голограммой?
- Скрытые излучатели, говорят слепцы. Древняя технология, всё-таки тысячу лет гробнице, тогда и гаджеты были другие, - продолжал Бао. - Слепцам предпочтительнее так думать. Я специально тебя сюда пригласил на встречу, чтобы ты это понял. Понял нас, точку зрения старого Ордена Храма. Мы называем слепцов слепцами не потому, что пытаемся так над ними превознестись, и даже не потому, что они не одарены Светом, а из-за их добровольной тяги к безмыслию. К метафизической слепоте.
