Гонка к Источнику - страница 69
Проснулся он от настойчивого писка встроенного в наручные часы будильника. Машинально отключив противную сигнализацию, он пролежал секунд пять, тупо уставившись в потолок, и мучительно вспоминая — где же он находится?
— Яваль. Весёлый Осьминог. — тихо произнёс капитан, и глупо усмехнулся. За последние дни он побывал в стольких местах, что начинал уже путаться.
Было ровно восемь, сиречь полдень, по местному. А по неместному, было полдесятого утра, и шло одиннадцатое число девятого месяца… День Империи. День Человечества, если угодно. Шорл зевнул, и ностальгически улыбнулся. Ровно год назад, ему посчастливилось присутствовать на одном из кораблей, пролетающих над таллской столицей во время традиционного военного парада. В качестве заместителя капитана, правда, но не суть важно… ТАКр «Хартол», названный в честь столицы Айтарна, являлся копией «Оскара», но был достроен и встал на боевое дежурство на полгода раньше собрата. Он, и ещё десяток космических левиафанов, плотным строем проплывали над Истэлью, сопровождаемые десятками эсминцев, и сотнями, сотнями истребителей.
Горячая поздравительная речь, произносимая в эти секунды императором Ралтаном, транслировалась на капитанском мостике по громкой связи. Бессмертный носитель верховной власти вещал, как обычно, о бесчисленных достижениях Империи, об успехах колонизации, научных открытиях, объёмах добытого тлазанира, и перспективах на будущее — в его изложении, исключительно светлых. Речь была приевшаяся, шаблонная, но слушали её с неподдельным вниманием и трепетом. Когда слова кончились, над землёю прокатились первые аккорды горделивого государственного гимна, и из динамиков грянули знакомые каждому ребёнку протяжные строки:
Великая, славная наша держава,
Из пепла войны словно Феникс восстав,
Навеки всю расу людскую связала,
Грядущему сильной, единой представ.
Славься Империя, славься могучая,
Вечной звездой нам с зенита свети,
Самая сильная, самая лучшая,
Расу людскую вовек едини!
Не сломят её ни лета, и ни войны,
Империя будет вовеки стоять,
Сыны её верные, горды и стройны,
Мы будем из от году в год побеждать.
И клятву священную давши однажды,
Мы будем её до могилы блюсти,
Служить мы Империи будем отважно,
И в бой не замедлим смертельный пойти!
И помня уроки истории давней,
Мы поступью твёрдой всё дальше идём,
Ведь знаем мы точно, что родине славной,
Любые удары судьбы нипочём.
Без сомнения, Вишер Анорр был провидцем. Знаменитый таллский стихослагатель сочинил эти строки шестьсот лет назад, а актуальности они не потеряли до сих пор — это надо уметь. Офицеры на капитанском мостике «Хартола» повставали с мест, и принялись с чувством подпевать хору Большого Государственного Ансамбля. В такие моменты хотелось совершать подвиги. Хотелось не задумываясь отдать свою жизнь во имя чего-нибудь великого, вечного… Такого, что переживёт их всех, но осядет навеки в сердцах потомков… Так уж их воспитали, и ничего тут не сделаешь. Эстафета геройства и вдохновения не должна быть прервана; на ней держится мир.
Над Площадью Победы праздничная эскадра появилась ровно в ту секунду, когда размеренная музыка гимна утихла, и зазвучали трубы и фанфары бойкого военного марша. На панорамном экране было видно, как в километре под кораблём, по брусчатке площади проезжают квадратные формации танков, артиллерийских самоходок, машин десанта, а следом — легионы пеших солдат и офицеров. С трёхэтажной трибуны за действием наблюдали довольные, обвешанные сверкающими регалиями генералы, и вечно молодой, облачённый в пышные геральдические одежды Император, чью голову венчала хрустальная корона династии. Красиво, чёрт подери, дух захватывает…
С сожалением отогнав светлые воспоминания, капитан перенёсся к объективной действительности, во враждебную Тарланию. Непроницаемые ночные тучи уступили здесь место редким перистым облачкам, и солнце почти беспрепятственно поливало Яваль яркими жизнерадостными лучами. Даже эта завалящая комнатка казалась сейчас радостной и уютной, почти что родной… Ну почему именно в такие дни Шорл должен кого-то убивать? Это же просто кощунство… Надо. Пусть и не хочется, а надо.
Шорл проспал неполные три часа, но их офицеру вполне хватило — на работе, порой, приходилось довольствоваться и меньшим. Усталость ушла. Рывком встав с кровати, Лийер подошёл к окну, и с хрустом потянулся. Вид открывался не сказать чтобы очень красивый — окно выходило на грязноватый внутренний дворик гостиницы, на большие баки с помоями, на лужу чьей-то блевотины… «Приступим?» — вздохнул про себя капитан, и полез в складки одежды. Достав два миниатюрных шприца-дозы, капитан положил их на кровать, снял верхнюю одежду, и полез в вещевой мешок. Вынул мятую форму тарланского лейтенанта, и проворно в неё облачился — маскарад был любезно предоставлен спонсором операции, почтенным Ларошем Саланэ. Сунул медикаменты во вместительный карман чёрных фирменных брюк, и достал из мешка еду. Стоя подкрепился куском вяленого мяса, и запив его водой из фляги, убрал всё обратно в сумку. После этого он вынул лёгкий сталепластиковый нож, и на ощупь побрился, стряхивая щетину прям на пол — за последние дни, капитан здорово приноровился к этой извращённой процедуре… Затем он вышел из комнаты, и закрыв её на ключ, уверенно пошёл в направлении чёрной лестницы. Спустившись по узеньким ступенькам вниз, вышел во внутренний дворик, а из него — в тесный пустынный переулок. Пришла пора действовать.
