Охота на гиену - страница 51
— Сомнительно что-то, — в очередной раз отплевавшись, вымолвила Надежда.
— Насчет электричества — сомнительно, а что пить бросил — это точно. Участкового Павла Савельича я тут недавно встретила, так он тоже удивлялся. Не закрывайте рот.
Ив таком духе продолжалось еще полчаса. Отмучившись наконец, Надежда про себя сделала выводы, что Евдокию в доме если и вспоминают, то недобрым словом из-за массы мелких гадостей, которые она успевала сделать людям при жизни.
— Да Бог с ней совсем! — Маргарита Ивановна махнула рукой. — Уж если Майя ее простила…
— , А кто такая Майя? — вскинулась Надежда.
— Да это так тут, соседка, — неохотно ответила Маргарита.
— Убийцу до сих пор не нашли, — Надежда сознательно повернула разговор в сторону. — Да и найдут ли, никто его не видел…
— Да. — Маргарита Ивановна смотрела решительно на Надежду. — Сложное у меня положение, но, как говорится, не могу молчать. В общем, есть у нас тут одна… Майя Борисовна. Тихая женщина, сейчас одинокая. А раньше жила вдвоем с сыном. Сын учился в институте, а потом заболел, бросил, потом снова поступил.., да время-то упустил, ну, в общем, выследила его Евдокия и навела этих, из военкомата. У нашей Евдокии просто страсть какая-то была, ходила по квартирам выискивала призывников и повестки им вручала. Причем из чистой, так сказать, любви к искусству. Потому что денег ей за это никаких не платили.
Бывает, домой ее не пустят, так она могла парня часами у подъезда караулить. Так и в этом случае. Мать просила, ему и всего-то отсрочку нужно было небольшую, но парень, сын-то, стал там разговаривать резко, всех против себя восстановил, не по злобе, а по неопытности, так-то мальчик хороший был.., в общем, отправили его в Чечню.
— Ужас какой!
— Да, а сын-то единственный. И Майя наша заболела, а когда он там пропал без вести, то она и вовсе стронулась. Стала в церковь ходить, больше, говорит, никто не поможет. И все ходила и ходила, и днем и рано утром…
— В шесть утра? — перебила Надежда, вспомнив, когда начинается утренняя служба в церкви.
— Ну да, — обрадовалась Маргарита Ивановна. — В общем, с неделю так назад Бог внял ее мольбам, пришло письмо от сына из госпиталя. Ранен, но руки-ноги, голова целы, то есть калекой не будет. Встречаю я Майю, она и говорит, что хоть Евдокии желала всего самого худшего, что, кстати, и случилось, но теперь у нее не то чтобы совесть проснулась, а чувство справедливости.
Сын скоро вернется, она на радостях мне и призналась, что в то утро, когда Евдокию убили, она тоже в шесть утра на службу церковную шла, как обычно. Майя живет на третьем этаже, значит, выходит она из квартиры, Евдокия где-то наверху ведрами гремит. И вдруг лифт вниз поехал, Майя думала, что это Евдокия за чем-нибудь спускается, и спряталась за решетку, которая батарею закрывает, там угол темный.
— А чего же она Евдокию боялась? Самое страшное та ей уже сделала.
— Она не Евдокию, а себя боялась, говорила, что не может с Евдокией встречаться, хотелось убить ее на месте. Учтите ее состояние, — добавила Маргарита Ивановна, — от сына ни слуху ни духу, ясно только, что он в Чечне, а Евдокия ведь при встрече обязательно норовила спросить, как сыночку служится и пишет ли маме письма.
— Ну и сволочь!
— Да уж, такая была. И вот, спряталась она, а тут открывается входная дверь и входит человек.
— Какой человек? — вскрикнула Надежда.
— Вот и к делу подошли. Майя говорит — человек как человек, нормальный, в общем. Мужчина, нестарый еще, но в возрасте. Росту невысокого, но крепкий по виду. Волосы седоватые. Никаких особых примет она не обнаружила, разве что голову немного набок держит. И шеей так поводит, как будто ему воротник мешает. Майе не хотелось, чтобы он ее заметил, неудобно было, что прячется.
— Может, это ей жизнь спасло… — пробормотала Надежда. — Ас чего вообще-то она взяла, что это убийца?
— А с того, что одет был мужчина в куртку неприметную и как-то странно ее придерживал И Майя потом только догадалась, что у него снизу торчало.
— Что торчало — нож? — недоуменно спросила Надежда.
— Да не нож, — досадливо отмахнулась Маргарита Ивановна. — Стебель розы.
Она насладилась произведенным эффектом и продолжала:
— Понимаете, роза-то ведь была на очень длинном стебле, я точно помню.
— Эти розы, темно-красные, всегда с длинными стеблями, сорт такой, — радостно подхватила Надежда. — Не мог же он нести ее на виду, кто-нибудь бы заметил и потом вспомнил. Он спрятал ее под куртку, нес осторожно, чтобы не сломать, поэтому и придерживал куртку, а роза ведь могла соскользнуть вниз. А дальше что было?
— Дальше Майя выскочила на улицу, пока он поднимался наверх, потому что лифт приехал пустой, это Евдокия просто спускала ведра с грязной водой. Майя пошла себе в церковь, а про человека и про розу догадалась уже вечером. Когда ей рассказали, что Евдокию убили. И никуда, естественно, не обратилась, потому что испугалась, что на нее подумают — мотив-то у нее был самый что ни на есть распрекрасный.
— А теперь что изменилось? — Надежда внимательно посмотрела Маргарите в глаза.
Та ответила ей таким же внимательным и дружелюбным взглядом.
— А теперь сын живой оказался. Опять же Рождество на носу, а Майя верующая.
Захотелось ей доброе дело сделать, но в милицию идти боится, станут спрашивать, почему раньше не сказала и так далее. Опять же мотив.
Надежда сообразила, что неугомонная ее соседка Мария Петровна проболталась Маргарите про капитана Сергея Гусева и про то, что Надежда кормит его ужинами и даже иногда завтраками. Маргарита Ивановна воспользовалась больным Надеждиным зубом и решила убить двух зайцев. С одной стороны, ей не хотелось подводить соседку, а с другой — быть замешанной в укрывательстве убийцы. Поэтому она вроде бы случайно поведала всю историю Надежде в виде обычного бабьего трепа, оставив дальнейшее развитие событий на усмотрение Надежды.
