Двое в лодке - страница 80
- У него имя есть.
- Вася?
- Андрей.
- А почему ты звал его Вася?
- Это, хм... сложно объяснить. Так проще.
Она хохотнула в темноте, я поёрзал на ящиках, помолчал.
- Тебе не холодно? Могу отдать куртку.
- Нет, я тоже с рукавами.
Тишина опять повисла где-то в темени между нами, вязкая и влажная, заставляющая плечи передёргиваться от мурашек. Блин, я столько хочу ей сказать! И о стольком спросить. Как она провела все эти дни, что с ней было, о чём она думала... и какой вопрос ни формируется в моей голове, сразу же появляется куча причин прикусить язык. Где она была — да в плену, ясный перец, и пришлось ей там несладко. А виноват кто? Да, один тупой самовлюблённый я. Потому что не надо было нарываться в подворотне, не надо было выделываться после супермаркета, не надо было шухарить на «Чайке», да кучу всего не надо было! Жила-была красивая умная девочка, с богатым папой и хорошими перспективами в будущем, без всяких проблем... и вот однажды пошла в магазин со мной.
Перед глазами всплыло из памяти её разукрашенное лицо, видно, что синяки уже не напухшие, успело сойти. Какой гад посмел? Меня подмывало спросить, но я снова и снова сжимал челюсти — молчи, придурок, а вдруг её не только били? А что, если с ней сделали что-то ужасное и держится она на остатках силы воли и спортивной злости? И если я начну расспрашивать, она опять будет это переживать и ей будет плохо? Чёрт, у нас не то положение, чтобы распускать сопли, я готов слушать и утешать часами, но не прямо сейчас!
«Как ты себя чувствуешь?» я почти спросил. А потом подумал, что она спросит то же самое. И что соврать не получится, она видела мои руки и разбитую морду, она не дура. А я совсем не хочу рассказывать, чем занимался всю последнюю неделю. Гордиться там нечем, а жалость я ненавижу.
Пока сидел в засаде и шёл по катакомбам, думал — как только присяду, мигом усну. А сейчас сижу прямой и звонкий как стёклышко, сглатываю вопросы и жду, что она сама начнёт.
Через пару вечностей стало ясно, что никто ничего не начнёт, так и просидим молча до утра. Я расслабил шею и откинулся на стену, просто кайфуя от того, что я знаю, где она сейчас и что с ней всё более или менее нормально.
- Лёш...
- А?
- Расскажи что-нибудь, - она помолчала, почти шёпотом добавила, - мне страшно.
Я поднялся, сел к ней, обнял, обернул полами своей куртки, выдохнул в волосы, попытался вспомнить что-нибудь никаким боком не относящееся к нашему хреновому положению и начал.
- Жили-были два дебила. А два дебила — это, как известно, сила, тем более, на руси. Я тебя со вторым дебилом познакомлю, кстати, он живёт рядом с общагой, в пяти минутах. Ну так вот, было дебилам лет по шесть и решили они халабуду строить...
Хватило моего ораторского таланта минут на пять, история закончилась пожаром и большой дракой, но я умудрился ввернуть пару безобидных шуток и сгладить ситуацию. После слова «конец» она молча улыбалась, я чувствовал щекой. Потом потёрлась лицом о мою шею и прошептала:
- Лёш, я... так рада, что ты рядом, - коснулась губами моей шеи, пустив по коже волну мурашек, прижалась крепче. - Ты... когда мы вместе, я начинаю верить, что всё будет хорошо.
- Всё будет хорошо, - с максимальной твёрдостью сказал я, взял за плечи, упёрся лбом в её макушку. - Мы перебьём всех гадов и выберемся, я тебе обещаю. Ты мне веришь?
Она молчала. Было такое ощущение, что я балансирую на острие иглы в сотне метров над землёй и от малейшего дуновения ветра игла качается... и нет дороги назад, некуда идти вперёд, отсюда только падать или взлетать... а она молчит, всё больше расшатывая иглу, на которой я стою одной ногой, второй щупая бездну...
- Лёш, я видела твои бои.
...и моя хрупкая опора с треском начинает крениться. Грудь сдавливает ледяным ужасом высоты, я понимаю, что выхода нет...
- После того, как ты взлетел на балкон и выбил зубы Рашиду, что бы ты ни сказал - я тебе поверю.
...и за моей спиной хлопают крылья. И я понимаю, что никогда не упаду, пока держу её в руках.
А она улыбается и даже не догадывается, что я только что пережил. Я на миллиметр не сдвинулся даже, сижу молчу, излучаю спокойствие, играю под васяна. Женька завозилась в моих руках, повернулась лицом:
- Прикинь, за несколько дней до этого он пришёл ко мне, хотел взять номера наших знакомых в городе... а я дала ему номер дантиста и сказала, что он ему скоро пригодится! Он жутко разозлился. Я прямо пророком себя чувствую.
Я усмехнулся, дёрнув губой от злости — он разозлился и что? Откуда у неё синяки? Если б я только мог, я бы затрамбовал её себе под рёбра и ходил всю жизнь в бронике, лишь бы знать, что ей тепло и никакая тварь до неё не доберётся. Потому что к моим рёбрам прилагается комплект из кулаков, а они, как я недавно успел убедиться, прекрасное средство от чужой неадекватности.
Сел поудобнее, обхватил её насколько хватило рук, уткнулся лицом в волосы, чувствуя её пальцы на своей груди... понял, что дико-бешено-до боли её хочу, сейчас, срочно. Попытался абстрагироваться и думать о возвышенном, закон Ома, площадь трапеции, формулы сокращённого умножения... не отпускало.
Она с усилием отодвинулась, поправила одежду.
- Лёш, может, поспишь? Я встала после обеда, ещё долго спать не захочу, а ты ложись, я покараулю.
- Ага.
Я осторожно улёгся прямо на ящики, вручил ей зажигалку и отвернулся к стене, обняв автомат. Задумался. Она отодвинулась, как только почувствовала моё состояние... это что-то ей напомнило? Ей было неприятно, страшно, плохо? Чёрт, надо разобраться, как-то узнать, понять... и в то же время я уверен, что никогда её об этом не спрошу.
