Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии - страница 281

Его военные успехи не пробудили в нем гордости или тщеславия, как это было бы, если бы они были свершены в себялюбивых целях. В момент его наивысшей власти он сохранял все ту же простоту манер, как и в дни его несчастий… Это было полным отрицанием собственного «я», что было связано с чистосердечной набожностью, которая была неизменной во все времена его жизни. Это весьма озадачивает всех тех, кто пытается сформировать свое мнение о характере Магомета. Когда он находился у смертного одра своего сына Ибрагима, его поведение выражало подчинение воле Бога даже в минуты полного отчаяния, и надежда скорого воссоединения с сыном в Раю была ему утешением (см. «Магомет и его последователи»).

Когда после смерти пророка Айшу спросили о его привычках, она ответила, что он сам чинил свою одежду, обувь и помогал ей по дому. Как это далеко от западных представлений о Магомете, если, по словам Айши, его любимым занятием было шитье. Он также принимал приглашения рабов, разделял трапезу со слугами и при этом прислуживал им. Из всех пороков он больше всего не любил ложь. Перед своей смертью он освободил всех рабов. Он никогда не позволял своей семье использовать в личных целях народные деньги. Он любил сладости и пил в основном дождевую воду. Его время разделялось на три части: большая часть его отдавалась Богу, меньшая — семье и, наконец, оставшаяся — себе. Но эта самая малая, последняя часть посвящалась им служению народу. Он одевался в основном в белое, но носил также и красное, желтое и зеленое. Магомет вошел в Мекку с черным тюрбаном на голове и в черных одеждах. Он носил самые простые платья, говоря, что богатые одежды не делают человека набожным. Он очень заботился о чистоте своих зубов, и уже при смерти, будучи слишком слабым, чтобы говорить, он жестами показывал на зубочистку. Когда он боялся забыть что-нибудь, он привязывал к своему кольцу нитку. Он носил тонкое золотое кольцо и как-то заметил, что его последователи стали подражать ему в этом, и тогда он выбросил это кольцо, чтобы у них не появилась эта вредная привычка (см. «Жизнь Магомета»).

Пожалуй, наиболее частым и наиболее серьезным обвинением против Магомета была полигамия. Те, кто искренне верит, что гарем несовместим с духовностью, должны вычеркнуть псалмы Давида и притчи Соломона из круга чтения, потому что гарем исламского пророка ничто по сравнению с тем, что было у мудрейшего из царей Израиля, считавшегося любимцем Бога! Распространенное мнение о том, что Магомет учил, будто бы у женщины нет души и она может попасть на небо только через замужество, не подтверждается словами и поступками пророка во время его жизни. В докладе, озаглавленном «Влияние ислама на социальные условия жизни», прочитанном перед Мировым религиозным конгрессом в Чикаго в 1893 году, М. Уэбб говорит о таких обвинениях следующее:

«Говорят, что Магомет и Коран отрицают наличие души у женщины и приравнивают ее к животному. Коран же устанавливает ее полное равенство с мужчиной, а пророк даже ставит ее во многих отношениях выше мужчины». М-р Уэбб утверждает свою точку зрения, цитируя тридцать пятый стих из тридцать третьей суры Корана:

«Поистине, мусульмане и мусульманки, верующий и верующая, обратившийся и обратившаяся, верный и верная, покорный и покорная, дающий и дающая милостыню, постящийся и постящаяся, хранящий свое целомудрие и хранящая, поминающий и поминающая Аллаха много, — уготовал им Аллах прощение и великую награду!»

Здесь достижение небес является проблемой, которая решается через индивидуальные достоинства.

В день своей смерти Магомет сказал Фатиме, его возлюбленной дочери, и Сафие, его тетке: «Работайте и получите прощение от Бога, потому что нет у меня власти испросить у Него для вас спасение». Пророк не советует женщинам полагаться на добродетели мужа, нигде он не говорит, что спасение женщины зависит от человеческой непорочности ее супруга.

Несмотря на многие обвинения, сам Магомет никак не ответствен за противоречия в Коране, потому что эта книга была составлена и приняла известную форму через двадцать с лишним лет после смерти пророка. В нынешнем своем состоянии Коран представляет действительные доктрины Магомета, которые перемежаются явными вставками. Некоторые из таких вставок были мотивированы непониманием доктрин, а отдельные откровенные подделки были сделаны ради удовлетворения временных амбиций борющихся между собой групп внутри ислама. По этому поводу Годфри Хиггинс с обычной для него проницательностью говорит следующее:

«У нас есть Коран Магомета и первых четырех искренних и истовых патриархов, а есть Коран завоевателей и величественных сарацин — полных гордости и тщеславия. Коран эклектического философа не мог удовлетворить завоевателей Азии. Должен был возникнуть новый Коран, основанный на старом, дабы дать обоснование их преступлениям» (см. «Апокалипсис»).

Для немногих посвященных очевидно, что Магомет обладал знанием тайной доктрины, которая составляла центральную часть каждой великой религиозной или этической системы. Магомет входил в соприкосновение с древними учениями мистерий по четырем каналам: 1. Через прямой контакт с великой школой в невидимом мире; 2. Через монахов-несториан; 3. Через таинственных святых, которые появлялись и исчезали, и в эти периоды появлялись суры Корана; 4. Через школы, существовавшие в то время в Аравии, хоть и в состоянии упадка, и несмотря на идолопоклонничество, все еще сохранявшие секреты древней мудрости. Можно сказать, что таинство ислама было основано на древних языческих мистериях, которые имели место в Каабе задолго до рождения пророка. Существует мнение, что многие церемонии нынешнего ислама происходят из арабского язычества.