Моя хранимая Химари - страница 746

А как иначе? Трактирная драка. Десятеро мужчин различных профессий, поначалу не обнаживших своё оружие (наивные) пытаются скрутить одну златовласую загорелую девушку, и раз за разом получают… даже не по щщам, а вполне себе по болевым точкам, и тем, что гарантированно, и даже в какой-то степени красиво, выводят из игры — суставы, горло, челюсть, почки, пах… Ну, это моё предположение. Лиза упустила лишние подробности в своём рассказе. Что более невероятно, так это то, что рядовой воин прикрытия из нашей Семьи, сопровождавший Генриха, пока старший наставник-проспектор занимался делами снаружи, подошёл к девушке с целью утихомирить источник шума — разошедшуюся, и, видимо, привыкшую к подобного рода ситуациям «буянку». «Вооружившись» ломанным альбионским, воин сказал пару слов и… и в итоге тоже отхватил свою порцию ударов, явно не ожидая этого. Недопонимание, да. Следует уточнить: полноценный воин Семьи. Прошедший академию, глубокие улучшения тела, службу в легионе, и имеющий реальный опыт. Слёг от безоружного удара восемнадцатилетней, так-то. Генрих справедливо заподозрил подвох и выхватил свой меч, и его примеру последовали все остальные, заслышавшие характерный звук доставаемого из кожаного держателя в ножнах металла — посетители подобных заведений приучены жизнью правильно реагировать на любые опасные ситуации. Чай, не столица, а глубинка, множество опасных приезжих из дальних нецивилизованных стран, вроде как той же златовласой девушки… Кто знает, как бы всё закончилось (из суматохи и хаотичной давки среди рабочей пьяни неопытный Генрих, выглядевший «богатеньким сынком», вполне мог бы выйти и с ножом в боку), если бы услышавший неладное наставник не влетел в помещение и не раздал бы всем, включая Лизу, баварских кренделей, как и полагается не просто бывалому воину, а бывалому воину Семьи воинов из касты воинов.

Если бы случай распорядился по-другому, Лизе, и ещё более чем десятку оголивших своё оружие разумных, грозила бы виселица. Магическая аристократия из союзной страны, с которой давно подписано соответствующее соглашение, как-никак. Но на мою последовавшую лишь через много лет радость, Генрих, морально придя в себя после того происшествия, и повидавшись с «виновницей», а затем проговорив с девушкой простого происхождения более чем неприлично большое количество времени, что называется, запал на неё. В общем, с того происшествия обратно на родину посланцы Семьи вернулись с несколькими рекрутами, в числе которых был и один симпатичный дикий цветок с острыми шипами и золотыми лепестками.

Я многое ещё «расскажу» в этом своём «рассказе», включая сложности и трудности, с которыми столкнулась Лиза в обучении и привыкании к новой Семье, о её втором возвращении на родину и нескольких переделках, за которые она заслужила честь именоваться мечом брата… затем «расскажу» о походе в ничейные земли, о ужасах и страданиях, о вспыхнувшем пламене любви, о наших счастливых днях и её смерти… Многое я «расскажу», пользуясь случаем, возможностью, и наличием слушателей, будто в последний раз перед смертью избавляясь от груза давивших на меня после знакомства с Лизлет в этом мире воспоминаний о, казалось бы, уже давно пережитом событии. Быть может, я даже потеряю цель и нить «рассказа» в процессе, так как оставаться сосредоточенно-манипулирующим было сложно… практически невозможно при таком «рассказе». Тоже задуманная Тамамо деталь? Не важно. Важно другое. Важна общая задумка и создаваемое впечатление. Всё же, как ни крути, история Лизандры — полный антипод и противоположность рассказу Тамамо. Последняя раз за разом лишалась со временем всего того, что было ей дорого, показывая, как мир с течением времени становится всё хуже и хуже, формируя златошёрстой демонической лисице незавидную судьбу из-за смертности и связанной с этим алчности и прочих «хорошим» качеств обычных людей… а Лиза — наглядный пример того, что время лечит, заставляет расти и перерастать утраты детства, позволяет приобретать любовь всей своей жизни… и смерти. Лиза… я всё это время гнал от себя эти мысли, но сейчас я с уверенностью и достоинством в голосе, который слушатели услышат не ушами, а сердцем, скажу: ты преодолела само время. Сотня лет, которые тебе понадобились для того, чтобы дождаться меня в новом мире, новой временной реальности, переродившись в обычную чайную чашку и научившись проецировать тело, столь похожее на предыдущее… что такое сотня лет, что такое Свет с его испытанием времени перед истинной, а потому вечной любовью? Пусть его, время. На смену умершим придут новые разумные, и всё рано или поздно выйдет лучше прежнего… уж прости меня за такие мысли в подобной обстановке, Ю.

Я «расскажу» это и ещё всё то, что посчитаю нужным… или то, что мне даст «рассказать» главная слушательница, прежде чем вынесет свой вердикт. И я надеюсь на лучшее. Ведь если подобная форма «рассказа» не сможет передать собравшимся то, что я думаю о жизни и обо всём остальном, то не сможет больше никакая, а значит у меня уже больше никогда не будет такой возможности.

Я… я понимаю тебя теперь, лисица. Наверное, сильнее, чем кто-либо ещё, включая Шутэна Доджи, не захотевшего жить в мире, где обычные смертные не будут ничем отличаться от аякаши, и решившего в последний раз сделать хоть что-то достойное высшего, по его мнению, по сравнению с людьми, существа. Я понимаю твою, Тамамо, надежду на то, что люди (в моём лице) тебя наконец-то поймут.

Я понимаю, но прощать тебя я не собираюсь. Финал моего «рассказа» скоро, и я принял решение по поводу того, что собираюсь делать. И пусть мой план вовсе не гарантирует того, что я переживу сегодняшний день, но по крайней мере, тебя, такой сильной избранницы Тьмы, можно будет хотя бы вычеркнуть из списка тех, кто угрожает моей новой Семье.