У хороших девочек нет клыков (ЛП) - страница 89
- И, не похоже, чтобы у растений был шанс принять активное участие в беседе.
Мистер Уэйнрайт все еще посмеивался над этой шуткой, когда выпроваживал меня из магазина.
Охваченная эйфорией по поводу своей новоприобретенной и респектабельной рабочей должности, я решила это отпраздновать и вывести своего пса на очень долгую прогулку по бывшим фермерским угодьям. Насколько бы счастливой я себя ни чувствовала, получив работу, я все же понимала, что для Фитца это означает необходимость приспосабливаться к моему новому графику, сразу после того, как пришлось привыкать к ночному образу жизни. Плюс, даже с «обретающейся поблизости» тетей Джетти, ему теперь предстояло часто оставаться одному после того, как до этого неделями грелся в лучах безраздельного внимания к своей персоне. Полагаю, именно так чувствуют себя молодые мамаши, выходящие на работу из декретного отпуска … только с большим количеством нюней и слез.
Ощущая вскормленное чувством вины послабление со стороны хозяйки, Фитц решил попрать установленные правила наших прогулок: никаких убеганий за пределы моей видимости, никаких валяний в субстанциях, которые я не в состоянии опознать, и никаких погонь за лесными существами, которые могут развернуться и навалять в ответ.
Мы обследовали окрестности «Речных Дубов», которые никогда прежде не видели ночью: ручей, где, во время одного из ее редких визитов к тете Джетти я показала Дженни, как качаться на лозах дикого винограда, тропинка, по которой мне пришлось тащить Дженни, когда она сорвалась с виноградной лозы и сломала ногу, ямки от столбиков забора, который я должна была разобрать в качестве епитимии за то, что недоглядела за сестрой и позволила ей покалечиться. Фитц гонял сердитых лягушек-быков по обычно мирному берегу водопоя и предоставил опоссуму шанс сыграть достойную «Оскара» сцену смерти[16].
Я обнаружила крепкий с виду дуб и забралась на него словно кошка, прыгая с ветки на ветку, поднявшись настолько, чтобы увидеть дом, уходящую за ним дорогу, слабо мерцающие вдали огни города. Меня все еще удивляло, что все это передали мне. В детстве «Речные Дубы» всегда казались мне своего рода маленьким обособленным королевством. И, положа руку на сердце, я не могла честно сказать, что знаю его вдоль и поперек. Казалось только правильным, что у меня будет возможность заботиться о нем в течение нескольких следующих поколений. Возможно, если бы Дженниным пра-пра-потомкам удалось перерасти свою генетическую склонность к глупости, то однажды я передала бы им дом.
Оставшийся внизу Фитц гавкнул и закружил у подножия дерева. Очевидно, его не интересовали мои Тарзаньи дела. Я осторожно спрыгнула, тщательно избегая встречи с ветками на пути вниз. С мягким «пфуф» приземлилась на ноги. Фитц, привыкший к моим приземлениям на другие части тела, шлепнулся на зад и задрал морду.
- Знаю, для меня это тоже в новинку, приятель, - разоткровенничалась я, почесывая ему за ушами. - Ты привыкнешь, обещаю. Хочешь бегом домой? А, парень? Хочешь бегом?
При слове «бегом» Фитц дернул с места в карьер, проносясь через ровную гладь поля грязно-коричнево-серым пятном. Я дала ему несколько секунд форы, прежде чем рвануть следом. Когда я проносилась мимо него, Фитц издал недоуменный лай и попытался цапнуть меня за пятки, словно в знак протеста: «Эй, это совсем не то, как у нас заведено! Ты гонишься за мной! Не наоборот!»
Я взбежала по ступенькам крыльца, Фитц несся по пятам. Мучимый жаждой, со свисающими из пасти длинными гирляндами собачьих слюней, он подбежал к миске с водой, которую я оставляла в углу крыльца. В тот же миг какая-то подспудная тревога пробежала у меня по спине. Пахло чем-то странным, что, в общем-то, было нормой, когда дело касалось Фитца. Но этот аромат был химическим, сладким, знакомым. Это был гаражный запах, что-то, что напоминало экспонат папиной полки со стеклоочистителями и жидкостями для мойки машин. И шел этот запах с края крыльца.
Рванув со всех ног, я подлетела к псу и отшвырнула миску с водой за пределы его досягаемости. С глухим стуком я опрокинулась на бок. Вода выплеснулась мне на грудь, а миска покатилась по лужайке. Фитц поднял голову и уставился на меня с «Какого черта?» выражением — что, откровенно говоря, стало случаться слишком уж часто.
Я с силой отерла впитывающуюся в рубашку воду и фыркнула. Я вспомнила этот запах. Антифриз[17]. В поилке Фитца был антифриз. Если бы он его выпил, то умер бы ужасной, мучительной смертью, а я, вероятнее всего, так бы и не поняла от чего. Я даже не была уверена, что этот самый антифриз присутствовал в запасах у меня в гараже. Не существовало ни малейшего шанса, что эта дрянь могла попасть в миску случайно. Кто-то вторгся на мою собственность, на мое крыльцо и налил его. Кто-то специально пытался причинить вред моей собаке.
Это не было глупой подростковой шуткой. Тут был замешан кто-то, кто всерьез пытался навредить мне через Фитца. Какого черта? Кого я настолько разозлила?
- Все в порядке, - заверила я сопящего мне в шею Фитца. – Все хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я подобрала миску и тщательно ее вымыла, после чего в припадке навязчивого безумия все равно выбросила, потому что знала, что больше никогда не буду уверена в ее безвредности. Я скормила Фитцу «Молочную Косточку»[18] и дала свежей воды. С дрожью в руках погладила его мех, пока он, пребывая в блаженном неведении, грыз свое лакомство.
Если вы хотите причинить мне боль - ладно. Заберите мои книги. Спалите мой дом дотла. Побрейте налысо, пока я сплю. Но никто, никто не смеет издеваться над моей собакой.
