Ген бессмертия - страница 102

      Минут через десять Алекс вывел курьера из комнаты. Тот выглядел чуть бледнее, как мне показалось, но никаких ран или красных следов на его одежде я не увидела. Ведь он даже и не вспомнит, что с ним сделали! Это, конечно, к лучшему, но не слишком-то честно.

      Закрыв за ним входную дверь, Алекс повернулся ко мне.

      — Ты до сих пор не поела? Чего ждем? Отличную компанию? Ну, вот он я. Ешь, Денис сейчас в эйфории, ему снова не до тебя.

      — Алекс, — мой голос чуть дрожал. — Ты тоже пил его кровь?

      — Ну да, чего ж добру пропадать? — он пожал плечами и уселся рядом на диван, раскинув руки по задней спинке. — А что?

      Мне было противно, любопытно и страшно спрашивать:

      — А как это? Ему было больно?

      — Разве ты слышала крики? Тогда пора ставить звукоизоляцию, — он открыто смеялся надо мной, и именно это придало мне уверенности.

      — Как вы кусаете? Что при этом чувствует жертва? Вы просто потом заставляете ее забыть о боли?

      Он не ответил, но сосредоточился. Да, знаю, я касаюсь темы, которую ты со мной не особо хочешь обсуждать. Но я зато хочу, поэтому играй со мной, вампир, в мою игру. Внутри разгорался какой-то болезненный азарт, природу которого я не захотела анализировать.

      — Вот так? — я поднесла запястье ко рту и прикусила, не сводя с него глаз.

      Он уже не улыбался. Я решила добивать:

      — Или в шею? — я потерла свою сверху вниз. — Ну же, Алекс! Давай, мне же интересно.

      Его глаза теперь уже были похожи на щели, сквозь которые просачивалась тьма. Они не красные, значит, я пока еще не доигралась.

      — Давай покажу, если так интересно, — голос его был елейно мягок.

      Он взял меня за руку и повернул запястьем уже к своему рту. Не увеличивая клыков, наметил укус, причинив совсем незначительную боль. Затем тут же провел языком по коже. Я вздрогнула и попыталась отдернуть руку. Но он уже принял мои правила и не собирался останавливаться.

      — Еще можно укусить сюда, — перевел губы ближе к локтю и снова чуть коснулся языком. — Или сюда, — он запустил руку мне под юбку и прижал к внутренней стороне бедра. Сам тоже начал наклоняться, видимо, для лучшей демонстрации, поэтому я все-таки вырвалась, вскочила с дивана и отошла на несколько шагов. Он поднялся вслед за мной, улыбаясь с такой злостью, что по спине побежали мурашки.

      — Куда же ты? Интересно ведь! — он снова схватил меня за плечо и, резко развернув, толкнул вперед. Я едва успела подставить руки, чтобы не удариться об стену лицом. Он тут же прижал их своими ладонями, плотно, не давая вырваться. А сам надавил на меня всем телом, заставляя вжаться в стену. Теперь у меня не было никакой возможности даже пошевелиться. Я замерла.

      — Жертва почувствует то, что я захочу, — шепнул в ухо, а потом обозначил укус в основание шеи. Мягко коснулся губами в том же месте. Сердце билось где-то в горле, и осознание того, что он это слышит, совсем не прибавляло спокойствия. Затем снова языком — от места укуса вверх. И снова касание клыками. Я перестала дышать. Снова поцелуй. Я, сама не заметив, откинула голову, обнажая ему больше пространства. Он застонал. И в следующий укус я почувствовала боль чуть более сильную, чем раньше, в двух точках — он выпустил клыки. И даже поняв это, я не испугалась. Это было совсем… совсем… совсем другое чувство, которое к страху не имеет отношения. А он снова шепотом в ухо: — Видишь? Не больно, если я захочу. Спокойно или приятно, если я захочу. Возбуждает, если захочешь ты.

      — Алекс, — выдохнула я, но больше ничего не смогла добавить.

      — Не дразни меня больше, Настя. Ты нашла мое слабое место. Но если станешь им пользоваться, я начну пользоваться твоим.

      — А какое у меня слабое место? — я знала ответ и совершенно напрасно задала этот вопрос.

      Он так и продолжал держать меня, прижимая сзади, но уже не касался моей кожи зубами.

      — Ты так сильно хочешь меня, что готова даже предложить мне свою кровь. Но боишься. Ты пока не определилась, как относиться к нашему кровному родству. Может, есть еще что-то, что тебя останавливает.

      Боюсь, что после этого сразу же соглашусь на Ритуал. Вопреки здравому смыслу и аргументам, даже не поговорив с матерью об этом и не узнав, почему она так сильно против обращения, даже до того, как все вспомню. Я действительно испытываю уже почти непреодолимое желание близости с ним, но это пока так неправильно. А может, откинуть уже все это глупое «неправильно»?

      — Алекс, а ты хочешь только мою кровь? — я тоже шептала, у меня не хватило бы силы духа сказать это вслух, но он, конечно, слышал.

      Тихий смех в мои волосы.

      — Не только. Но будет очень сложно не укусить тебя в процессе. И я хочу, чтобы ты сама решилась. На все, что между нами будет, ты решишься только сама. Когда я разблокирую тебе память, когда поймешь, что твоя страсть ко мне преувеличена именно тем, что ты не помнишь таких же эмоций к другим. И если тебя и потом ничто не остановит, у нас все будет.

      — Мне очень сложно соображать, пока мы остаемся в таком положении, — сказала я, пытаясь унять теперь неконтролируемо рваное дыхание. — Алекс, ты любишь меня?

      — Вижу, что ты вообще не соображаешь, раз задаешь такие вопросы. Нет, не люблю. Скорее всего. Поэтому переживу, если ты никогда не решишься.

      И после этого внезапно отстранился и ушел, оставив после себя тянущее чувство во всем теле.