Ген бессмертия - страница 64

***

      Постепенно я вошел в колею и дело у нас пошло. Мы занимались три раза в неделю и, должен признать, она действительно понимала и запоминала все легко. Хотя по сравнению с моей способностью, перенятой от Мастера, — это все равно было очень долго и сложно. Людмила Михайловна, похоже, смирилась с моим существованием и даже уже ненадолго выходила из дома, если возникали дела.

      — Алекс, — после очередного занятия сказала Настя. — Останься, выпей со мной чаю. Если хочешь, я разогрею ужин. Мама еще не вернулась… Ну, если у тебя других дел нет.

      За эти две недели о вещах, не связанных с иностранным языком, мы не разговаривали. Меня удивила, да что там — обрадовала эта просьба. Похоже, доверие все-таки появляется.

      — Чай сойдет.

      Мы уселись на кухне, а я ждал, когда она начнет разговор.

      — Спасибо, что занимаешься со мной! — не совсем то, что я бы хотел услышать.

      — Спасибо, что платишь мне за это деньги.

      Она улыбалась, но не выглядела расслабленной.

      — Могу я тебе задавать личные вопросы?

      — Задавать-то можешь, но не факт, что я начну на них отвечать, — я тоже улыбался. И тоже не мог расслабиться, ожидая чего угодно.

      — Что у тебя случилось? — она как будто извинялась взглядом за этот вопрос.

      — Когда именно? Со мной много чего случалось.

      — Ну… почему ты ходишь на терапию?

      Ах, вот оно что. Ей интересно, такой же я сломанный, как она, или нет.

      — А почему к нему ходишь ты? Только из-за амнезии? Но, похоже, с ней ты давно смирилась, — я был уверен, что она всего не расскажет. Значит, и я смогу не отвечать. Но она вдруг ляпнула:

      — Меня изнасиловал отчим, а потом я потеряла память. Я ничего не помню. Но не могу быть… с мужчинами…

      Так-так-так. И как я должен на это реагировать? Грохнуться в обморок? Зачем ты говоришь мне это?

      — Бывает, — да, получилось не слишком сочувственно.

      Она удивленно приподняла брови, а потом рассмеялась.

      — Ты совершенно ненормальный, знаешь об этом? Думаю, поэтому мне так легко с тобой!

      Ой-ё, девочка, притормози. Я и так еле держусь. Надо сменить тему.

      — А как же твой парень? У него от твоего сдвига, наверное, уже глаза на лоб лезут?

      Настя заметно приуныла.

      — Да. Именно так. Я очень люблю его, и он все понял и принял. А я до сих пор боюсь.

      — Почему бы тебе не поговорить об этом с психологом? Я не могу тебе помочь.

      Она прикусила губу, смущаясь. А потом сказала:

      — Прости! Я не знаю, почему именно тебе говорю! Мы с Игорем Петровичем все варианты перебрали, я все равно боюсь. Понимаешь? Когда меня Денис целует — все хорошо, но стоит ему хотя бы обнять меня или что-то больше… Я трясусь от страха… и он прекращает! — Настя вскочила, краснея, и зажала рот рукой. — Прости! Не знаю, почему я говорю это тебе. Потому что с тобой легко! Прости!

      Я прикрыл глаза, не желая больше лицезреть ее метания. Ей стыдно, что она это сказала. Но я понимаю, почему она это сделала. Она ищет выход и считает, осознанно или подсознательно, что я могу ей этот выход показать. Вряд ли можно подойти к любому другому парню с такой просьбой. А тут, нате — готовый незакомплексованный псих. Решился, открыл глаза, встал и подошел к ней. Настя замерла и только судорожно втягивала воздух.

      Держи, моя девочка, свою психотерапию. Кто потом будет откачивать меня — неизвестно.

      Я провел рукой по ее волосам, она вздрогнула, но тут же успокоилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Пальцем по щеке — она отвела взгляд. Поднял ее подбородок и прикоснулся губами. Да, знаю, у твоего Дениски с поцелуями все в порядке, но я так давно этого хотел. Она подалась навстречу, и это меня остановило. Она хочет не этого. Я с силой прижал ее к себе и почувствовал, как она резко напрягается, а потом мгновенно расслабляется в моих руках. Целую шею, спускаюсь ниже и постепенно сам начинаю задыхаться. Все меньше нежности. Все больше страсти. Только бы не укусить, только бы не укусить. Она уже прижата к стене, а я не контролирую себя, возвращаясь к губам. Она не просто отвечает — она возбуждена не меньше моего. Руки по всему ее телу и никакой нервной дрожи, никакого страха, только стоны. Я подхватил ее бедра, заставляя обвить себя ногами. Только бы не укусить. Я хочу больше! И ты тоже хочешь!

      Я с усилием оторвался от нее, отпрянул и схватился за голову. Чёрт.

      Потряс головой, чтобы прийти в себя. Так, коллега, в ходе научного эксперимента установлено:

      А) Нет у Насти никаких фобий. И они с Денисом это скоро и сами поймут.

      В) Она доверяет мне больше, чем своему парню.

      С) Она хочет меня. Что бы она там ни говорила о своей любви, меня она точно хочет. И если бы я продолжил, она не стала бы меня останавливать. Вот без этого знания я как-нибудь бы прожил.

      D) Я хочу ее до одури.

      F) Черт знает, что теперь делать. Как перестать хотеть ее крови, узнав какой на вкус ее поцелуй?

      G) Я пропустил букву «E».

      — Алекс, — из размышлений меня выдернул тихий голос. — Алекс, прости!

      Я поднял голову к потолку и чуть не завыл от безысходности. Потом собрался, подошел, посмотрел в глаза и произнес: «Забудь все, что произошло после того, как мы вышли из твоей комнаты». Настя, раскрасневшаяся и растрепанная, моргнула, удивленно посмотрела по сторонам, а потом снова, как и пятнадцать минут назад, попросила: