Ген бессмертия - страница 91
— Люда! Тебе что важнее — что люди скажут или счастье твоей дочери? Сколько она должна была еще прореветь в своей комнате, чтобы это считалось «не рано»?
— Нет-нет, — мать опешила от такого наезда. — Ее счастье мне важнее всего! Но… Настя сейчас уязвима… Она может просто заменять сейчас Дениса! Использовать Алекса, потому что так легче. Он нравился ей и раньше, — она перевела взгляд на меня, — но в такой ситуации нельзя быть уверенным, что ее эмоции по отношению к тебе искренние, а не просто утешение.
— Ну и пусть утешение, раз ей именно оно и нужно! — отрезала неугомонная бабуля.
— Но Денис… она была так привязана к нему…
— А наш Санёк вообще до твоей Насти педерастом был! — огорошила баба Женя. — Чего только в жизни не случается! Пусть дети сами решают, не мешай им!
Людмила Михайловна вытаращила глаза и отвесила челюсть.
Я понял ее позицию. Видимо, она все-таки относится ко мне на самом деле хорошо, успевая беспокоиться и за дочь. Надо сказать ей то, что она хочет услышать.
— Послушайте, мне нравится ваша дочь, это правда. Но мы не встречаемся. Я не стану на нее давить, но предоставлю ей право решать самой. Когда придет время. Сделайте и вы тоже самое. А если скажете, чтобы я больше не появлялся рядом с ней — так и будет, не сомневайтесь.
Последнее было откровенным шантажом. Она еще не успела забыть, какой была Настя до того, как я начал приходить к ним каждый день. Именно на это я и рассчитывал.
— Нет, Алекс! Ни в коем случае! Я знаю, что ты порядочный и честный, ты ей нужен!
Ладно, с этим разобрались. Но нужно еще и вернуть Настю в обычную обстановку.
— А что насчет института? Наших занятий? И я бы посоветовал возобновить сеансы с психологом, — для мамы это тоже должно быть очевидным. А для меня будет большим плюсом, если Настя начнет общаться и с Игорем. Видя, какой он, она вряд ли сформирует негативное мнение о вампирах. Нам с ним надо уравновесить то, что натворил Пол. И как можно быстрее.
Я услышал, как Настя выходит из своей комнаты, прислушиваясь к нашему разговору. Остальные этого почувствовать не могли.
— Да, — секунду подумав, согласилась Людмила. — С завтрашнего же дня ей надо вернуться в институт. Будет замечательно, если она снова начнет общаться с тамошними друзьями, потому что круг ее общения сейчас замкнулся только на нас. Ваши занятия трижды в неделю мы тоже восстановим. Про Игоря Петровича я попробую с ней поговорить…
— Это что у вас тут за консилиум по поводу меня? — раздался гневный голос за спиной.
Ее мать разволновалась, быстро заговорила, пытаясь оправдаться:
— Настенька, мы просто думаем… Но если ты пока не готова…
Та села на свободное место и долго смотрела только на меня. И после этого ответила матери:
— На сеансы с Игорем Петровичем я согласна. Он помогал мне раньше, поможет и сейчас, — так, значит, она не против того, что он вампир. Хорошо! — Занятия по английскому возобновим. Все равно Алекс приходит к нам часто, так хотя бы деньги за это будет получать, — сомневаюсь, что ее заботит мое финансовое благополучие. Но она хочет продолжать изучать иностранный язык — а это уже очень-очень хорошо! — Насчет института… не знаю, — и она вопросительно посмотрела на меня.
В ее ответах я уловил одно — она готова начать думать о том, чтобы согласиться на Ритуал! И только институт никак не вписывается в ее будущую судьбу, которую она еще не приняла, но уже осмысливает. Я не мог не обрадоваться этому факту.
— Настя, в институт тоже лучше вернуться. Ты вольешься в старую атмосферу, будешь общаться со знакомыми. Ты не должна лишать себя жизни, — я очень надеялся на то, что у нас с ней впереди есть еще достаточно времени. И это время она должна провести максимально комфортно. Она обязана пережить смерть Дениса, а не уносить с собой этот груз в бессмертие.
— Я подумаю, — и даже это мне в ней нравилось! Она примет решение только сама, если не включать внушение.
— Подумай, — я тоже не отводил взгляд. — А утром я за тобой заеду и отвезу туда.
Выходить утром на улицу — ужасная пытка, но ради нее я готов. Но Настя меня удивила:
— Нет. Если я решу, то сама и доберусь. А мы с тобой встретимся в среду, на нашем занятии. Ты много сделал для меня. Спасибо. Но я не могу тратить твое время и дальше в таком же количестве.
Что?! Что, вашу мать, ей там приснилось или что она себе успела придумать, пока меня не было всего несколько часов?! Настя хочет ограничить наше общение. Она не только о Ритуале успела поразмыслить! Но все мое существо хочет находиться рядом с тобой! Мне, а не Игорю, ты должна задавать вопросы! Я ведь слышу, как стучит твое сердце, когда ты смотришь на меня, так почему же…
— Конечно, — я улыбнулся так широко и искренне, что баба Женя охнула. — Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan, der Mohr kann gehen.
Настя удивленно изогнула бровь:
— Что? Немецкий?
— Да. Это древнегерманская поговорка, дошедшая до нас еще из Варварских правд. Означает — «возрадуйся, аки дитя, если жизнь тебе преподносит день без необходимости смотреть глупый фильм по телеку».
«Мавр сделал свое дело, мавр может уходить». Надеюсь, никто из них не знает немецкий.
***
Я не знал, чем конкретно продиктовано ее решение. И это меня злило. В среду я обязательно задам ей этот вопрос, а пока можно довериться Игорю. Она спрашивала у него о связи с Мастером и обо всем остальном, что я уже успел ей рассказать. Возможно, хотела выслушать и другую точку зрения. Пусть.
