Невеста напрокат, или Дарованная судьбой - страница 26
«В смерти первого мира спасение последнего…»
Вот и спорили с тех пор теологи и, по слухам, даже боги, про что именно речь. Про пыль, что осталась после смерти, или про саму смерть, которая, пока существуют осколки, не окончательно наступила. Драконы хранят молчание и, кажется, происходящим довольны. А потому никто не решается объявить Призрачные миры ужасной пародией на зоопарк и уничтожить. Да как можно уничтожить то, в чем есть жизнь? Пусть и странная, местами неполноценная…
Как можно превратить снова в пыль мир, где рождаются такие, как Варвара? Тангавор, вымещая сомнения и застарелые переживания на наглых, вездесущих корнях, заполоняющих проходы, прошелся по периметру, вычистил северные и восточные проходы, не поленился заглянуть и в старые коридоры. И позже он, вспотевший и довольный, вернулся в центральный зал.
Лег рядом с голубоватым кристаллом прямо на холодные серые плиты и с наслаждением раскинул руки, позволяя чуждой ему силе проникать в тело и заполнять, медленно и неохотно, зияющую пустоту внутри. Увы, доступа к силе воды, родной стихии, здесь, в Призрачных мирах, нет. Может, за ночь накапает столько, что хватит на какой-нибудь фокус для Варвары?
Плохо быть магом воды в мертвом мире. Еще хуже знать, что ключ к спасению у пропавшей шаари-на.
Так и пролежал он всю ночь, не чувствуя ни холода, ни голода, освещаемый голубоватыми всполохами пульсирующего кристалла.
ГЛАВА 13
Кажется, я уснула в шезлонге, разморенная солнцем и послеобеденной сытостью. Проснулась от чьего-то присутствия. Вернувшийся Тангавор сидел на корточках рядом и с улыбкой читал мой список вопросов. Удивлен?
Увидев, что я проснулась, взял мою ладонь и поцеловал кончики пальцев. От простого, но такого интимного жеста я вспыхнула до корней волос. Вот зачем так? Все, что он делал до этого, можно было списать на дружескую заботу. Но это… Я смутилась и неловко вырвала свою руку.
Тангавор был какой-то мятый и в пыли.
— А ты не теряла времени даром, — ухмыльнулся он. — Ну что, пора подниматься на дерево, к звездам.
Что-то в нем неуловимо поменялось. И с этим новым аттаром я больше не ощущала себя в безопасности. Хотя, может, только кажется? Я встряхнула головой и с улыбкой закивала, вглядываясь в его глаза. Пьян? Вроде нет…
— Тогда выходим через полчаса, советую надеть брюки и удобную обувь. И захвати с собой что-то накинуть на плечи теплое.
Встал и стремительно ушел.
До дерева добрались довольно быстро, несмотря на мои постоянные остановки, во время которых голову приходилось поднимать все выше и выше, чтобы рассмотреть Идайн-Тсури. Чем ближе подходили к дереву, тем невероятнее казались его размеры. Вскоре я уже не смогла охватывать исполина одним взглядом. Зато стала видна царившая на нем жизнь. Море цветов и островки мха, возвышенности окаменелых грибов и многочисленные обитатели. Вокруг летали стайки различных птиц, какие-то мелкие зверьки мелькали меж ветвей. Над цветами порхали бабочки, едва слышно жужжали пчелы. Древо Жизни.
Несмотря на мои опасения, лестница при близком рассмотрении выглядела вполне надежной. Отдельные деревянные ступеньки и прочные канаты на толстых столбиках вместо перил.
Аттар всю дорогу молчал, погруженный в свои мысли. В руках он нес свернутые рулонами пледы и знакомую корзинку, видимо собранную Ханной-Мэй. Я взяла с собой теплую куртку и список. Не знаю зачем.
Солнце уже приближалось к западным вершинам, грозя вскоре за ними скрыться. На какой-то миг испугалась, что придется подниматься в темноте. Интересно, а фонари Тангавор захватил? Мысль о том, что вот спускаться точно придется в темноте, я старательно подавляла. Все равно пути назад нет. Ухватившись правой рукой за канаты, я ступила на первую ступеньку.
Я вообразила себе невесть что, боялась, что подниматься буду долгие часы. Но подъем был легкий. Идеальная высота ступенек, освежающий вечерний ветерок и острое желание добраться до вершины. Впервые я остановилась, когда преодолела, наверно, уже половину пути. Сердце стучало как сумасшедшее. И от быстрого подъема, и от подкравшегося страха перед высотой. Стоило взглянуть по сторонам, и коленки предательски ослабели. Я отшатнулась и прижалась к стволу, впитывая густой смолянистый запах и успокаивающий шелест листвы.
— Подъем вечером тем хорош, что ветра практически нет, — сказал поднявшийся на мою ступеньку аттар. — Испугалась?
— Есть немного.
— Давай поднимемся чуть выше, там будет скамейка.
Я удивленно посмотрела на него, но спрашивать не стала — проще самой добраться и увидеть. Он оказался прав, до так называемой скамейки мы добрались ступеней через двадцать. Застарелая трещина в коре, покрытая наростами и наплывами. Вот они-то и образовали своеобразный выступ, на котором действительно можно посидеть. Кинув на мох свернутую куртку, я села и с наслаждением вытянула гудящие ноги. Мы уже забрались в зону кроны, и вокруг поскрипывали корой причудливо изогнутые ветви невероятной толщины.
На них, как на клумбах, сидели незнакомые мне яркие цветы. Огромные, с толстыми лепестками и тяжелым запахом чашечки цветов были обращены к уходящему солнцу. От карусели ароматов немного кружилась голова. Аттар сел немного ниже, на соседний выступ. Я прикрыла глаза и пальцами зарылась в мох подо мной. Теплый, податливый, он расступался под пальцами и обнимал мою ладонь. Я не сразу поняла, что нащупала что-то другое. А когда вытащила, вскрикнула от удивления. На ладони лежали застывшие капли, удивительно похожие на янтарь, если не считать восхитительного голубого цвета с легкими золотистыми всполохами.
