Сладкое зло - страница 51

Он передал мне трубку, и я достала записку с номером монастыря. После трех гудков ответил женский голос.

— Монастырь Пресвятой Богородицы, сестра Эмилия слушает.

— Здравствуйте, сестра Эмилия, меня зовут Анна Уитт…

— О, да. Это вас ждала сестра Рут. И сколько я ни пыталась, мне не удалось уговорить ее передать вам сообщение — хоть на словах, хоть письменно. Она настоятельно убеждена, что ей необходимо увидеться с вами лично.

Во мне проснулась надежда.

— Именно поэтому я и звоню. Я в Калифорнии — можно мне сейчас приехать и встретиться с ней?

— К сожалению, в данный момент сестра Рут находится в коме. Это состояние длится уже больше двадцати четырех часов. Такое случается не впервые, и до сих пор сестре Рут удавалось выкарабкаться. Мы можем лишь надеяться, что так будет и на этот раз.

— Как вы считаете, не следует ли мне приехать и дежурить возле нее?

— Дорогая моя, при ней день и ночь кто-то находится. Лучше дайте мне номер, по которому с вами можно связаться, и как только она очнется, я сразу же дам вам знать. Если это вам подходит.

— Да, прошу вас. Пожалуйста, позвоните мне в ту самую секунду, как это произойдет. Неважно когда, хоть среди ночи.

Я отключилась и закрыла глаза. Господи, не дай ей умереть.

— Можно тебя спросить об одной вещи? — сказал Каидан.

— Да?

— Ты ощущаешь в полной мере искушение грехом или так хорошо владеешь собой, что этого не бывает? Потому что я вижу — даже когда ты испытываешь тяжелые чувства, они быстро проходят.

Я задумалась.

— Конечно, я чувствую искушение, но умом понимаю, что это оно, и в большинстве случаев могу как бы раздавить дурное побуждение еще до того, как оно успеет оформиться. Стараюсь во всем следовать правилам — они ведь предназначены для нашей защиты. Что-то кажется привлекательным, но последствия опасны. — Я помолчала. — Похоже, это объяснение хромает на обе ноги — тебе так не кажется?

— Нет. Просто… очень это все удивительно. И значит, ты ни разу сознательно не согрешила?

— Я не послушалась Патти, когда она мне сказала держаться от тебя подальше.

— Верно, помню. То есть, только раз?

— Был и еще один случай…

Вспомнив о двух девочках в туалете, я осеклась и побледнела.

— Да? Продолжай, — настаивал Каидан.

Он смотрел на дорогу, но в голосе сквозило волнение. Я вытерла о шорты вспотевшие ладони.

— Тем вечером, когда мы впервые встретились, я типа… нет, не типа, а прямо сказала неправду. Нарочно.

Думаю, он сдерживался, чтобы не улыбнуться.

— Мне?

— Нет. О тебе.

Тут его невероятная улыбка с прищуром в уголках глаз вырвалась на волю, а у меня запылали щеки.

— Продолжай же, прошу тебя.

— Там в туалете были две девочки, они разговаривали о тебе. И почему-то — сама не знаю почему, тут же очень огорчилась, что так сделала, — я им сказала… что у тебя гонорея.

Я закрыла лицо руками, а Каидан расхохотался, да так, что я испугалась, не съедет ли он, чего доброго, с дороги.

Конечно, это было в каком-то смысле смешно — ведь в реальности он не мог ничем заболеть, даже после контакта с зараженным человеком. Я тоже захихикала — в основном от облегчения, что он не обиделся.

— На самом-то деле, — произнес он сквозь хохот, — мне было интересно, расскажешь ты мне это когда-нибудь или нет.

Ой! Конечно же, он слушал тот разговор! Чувствуя громадное облегчение, я засмеялась сильнее, и дальше мы оба хохотали и хохотали, пока полностью не выдохлись. Это был хороший смех — очищающий душу, неудержимый, перегибающий пополам.

Через несколько минут мы прервались перевести дух, а потом веселье возобновилось с прежней силой. Когда оно, наконец, иссякло, я вытерла глаза и спросила:

— Так значит, ты меня прощаешь?

— Ну, да. Обо мне и худшие вещи говорили.

Мы проехали мимо щита с рекламой джина, я подумала о Джее и спросила:

— Помнишь, ты рассказывал, что повелители умеют убеждать? А у нас есть такая способность?

— Мы называем ее влиянием. Нет, у нас влияния нет, оно только у повелителей. А почему ты спросила?

— Было несколько случаев, когда я пробовала внушить Джею, чтобы он не пил, и у меня, кажется, получалось. Но я не уверена.

— Нет, мы так не умеем. Повелители — да, они способны давать людям команды вслух или даже про себя. Но человек не всегда слушается. Потому что повелитель, точно так же, как шептун, не может никого принуждать против воли. Влияние не действует на тех, кто достаточно силен и твердо настроен против. Лучше всего оно работает, когда человек и сам склонен определенным образом поступить, но колеблется на грани.

Каидан смотрел на дорогу, его рука лежала на руле, и я, просто для смеха, мысленно сказала ему: Постучи по рулю пальцем.

Тук, тук. Господи, он послушался! Я попробовала еще раз — снова успешно, — и прыснула. Он даже не заметил, что стучит.

— Что такое?

— Ты уверен, что у исполинов не бывает влияния?

— Никогда о таком не слышал. Только у повелителей. И поверь мне, я пытался. Не работает.

Следующие двадцать минут Каидан то и дело хмыкал себе под нос и качал головой. А я по-прежнему улыбалась.

До Лос-Анджелеса оставалось меньше двух часов.

— Извини, — сказала я, — мы скоро приедем, но мне срочно надо в туалет.

— Хорошо. Остановка по нужде. — Он свернул на ближайшем съезде с магистрали, и мы вместе зашли в придорожный магазинчик. Выйдя из туалета, я увидела спину Каидана — он шел впереди меня к дверям магазина. Внезапно мне захотелось снова проверить свое умение влиять.