Сладкое зло - страница 53
— Он убил свою дочь? — Впрочем, мне не стоило удивляться.
С сухим презрительным смешком Каидан ответил:
— Скорее всего, заказал убийство. Чтобы самому не напрягаться.
Я затрясла головой, представляя себе, в каком ужасе, должно быть, росли двойняшки.
— И у Марны, и у Джинджер есть, как у тебя, особый женский талант.
— Правда? А какой?
— Они могут чувствовать, есть ли между людьми взаимная привязанность — симпатия, романтическая любовь, верность. Их отец тоже это видит. Так они узнают, кого завлекать.
— О! Девичья сила, только разрушительная. Так, ты назвал троих друзей. А кто четвертый?
— Копано. — Каидан произнес это имя с легким недовольством и, пожалуй, раздраженно. — Его отец — Алоцер, повелитель гнева.
От слова «гнев» меня бросило в дрожь. Я собралась с силами и спросила:
— Он злой?
С таким же сухим смешком и странной интонацией Каидан ответил:
— Нет. Он целомудренный, практически монах.
— А где он живет? Копано. — Я повторила непривычное имя.
— Он родом из Африки, но сейчас учится в колледже здесь, в Штатах. Это секрет. Ни один из демонов не знает, что он жив, — только его отец. Несколько лет назад Коп — так мы его зовем — уверовал и объявил отцу, что скорее умрет, чем станет на него работать. Но Алоцер не стал его убивать.
— А почему?
— Любит. Или, по меньшей мере, уважает. Неслыханное у нас дело.
Я посмотрела на печальное лицо Каидана. В его голосе звучала тоска. Ревнует?
— Копано — тайна, — заключил он. — А вот и въезд.
Мы оказались на Голливудском бульваре. Поначалу меня привели в безумный восторг видневшиеся повсюду пальмы — одни толстые и приземистые, другие высокие, с тонкими стволами, тянущимися вверх, — но радостное волнение быстро улетучилось, потому что мне стал передаваться общий эмоциональный климат этого места. Какую-то часть толпы составляли беззаботные туристы, которые, как и мы, просто смотрели по сторонам, и все же концентрация греха была просто чудовищной. Я с такой силой ощущала скрытую склонность к алкоголю или наркотикам огромного количества людей, что судорожно сжала ручку дверцы и сглотнула, чтобы унять дрожь.
Мимо нас, опустив голову, прошла привлекательная женщина, и под определенным углом я заметила, что лицо у нее какое-то ненастоящее, неестественное. Кожа без единой морщинки, чересчур полные губы, выпирающие острые скулы. И темная аура отвращения к себе самой. Сколько же пластических операций ей сделали? А изначально, до всех изменений она явно была красавицей.
Чуть не у каждого уха — сотовый телефон. Масса бездомных и проституток. Я едва замечала достопримечательности — Китайский театр, звезды на тротуарах, — всё заслонили души и эмоции.
— Это слишком много для тебя? — спросил Каидан.
— Да, тяжело. Но не потому, что здесь Голливуд, со мной даже в Атланте иногда так бывает.
— Тогда поехали отсюда.
Мы остановились на светофоре. К моему окну подошел человек и протянул листовку тура по домам знаменитостей — я, слегка улыбнувшись, покачала головой. Когда он исчез, я встретилась глазами с бездомной женщиной. Она сидела на каких-то грязно-серых газетах, и точно такого же цвета была ее аура отчаяния. Я открыла свой кошелек и вытащила две купюры.
— Ты тратишь деньги впустую, — предупредил Каидан.
— Может быть. А может быть, и нет.
Женщина, волоча одну ногу, подошла к окну машины. Я свернула деньги и протянула ей.
— Благослови вас Бог, — сказала она, и в ее глазах отразилась возникшая вокруг нее бледно-зеленая аура благодарности. Она не была ни пьяной, ни предрасположенной к алкоголизму или наркомании. Что за ужасные обстоятельства заставили ее жить на улице?
— Постойте!
Я снова раскрыла кошелек, извлекла оттуда все содержимое и вложила в ее ладонь. Женщина прижала деньги к груди, ее губы дрогнули. Мы глядели друг другу в глаза, пока светофор не переключился на зеленый и машина не тронулась.
С опозданием я поняла, что на остаток поездки попадаю в финансовую зависимость от Каидана. Хотя он и до сих пор ни разу не позволил мне заплатить самой.
— Прости, — сказала я. — С моей стороны это была непростительная самонадеянность. Но она…
— За что ты извиняешься? — Он смотрел на меня мягко, без всякого осуждения. Я не была к этому готова и спрятала глаза, чувствуя себя очень неловко.
Мы то и дело останавливались на светофорах. Каидан следил за дорогой и не разговаривал, думая о чем-то своем. Вдруг он произнес:
— Легионер, нашептывает мужчине в синем костюме. — Я посмотрела туда, куда он показал. — Если двинется в нашу сторону, я попрошу тебя спрятаться. Приготовься.
Я кивнула и вжалась поглубже в кресло. Демон был для меня невидим, но я могла наблюдать за его жертвой. Мужчина шел по улице, на ходу разговаривая по сотовому телефону, а его ангел-хранитель встревоженно метался вокруг. Потом мужчина захлопнул телефон и остановился. Казалось, он колебался. Огляделся по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто, а потом повернулся и решительно направился к стоявшей у фонарного столба женщине в черном кожаном платье и накидке из поддельного меха. Проститутка. Она бросила на тротуар недокуренную сигарету и раздавила ногой. Когда мужчина приблизился к ней, ее аура стала светло-серой, нервозной, а когда вложил ей в руку деньги, которые сжимал в кулаке, аура окрасилась в нежно-голубой цвет облегчения. Дальше они пошли вместе, и вокруг мужчины витало облачко, где грязноватые цвета вины и опасений смешивались с желто-оранжевым возбуждением.
