Когда расцветает жемчуг - страница 27
Дождь пригнул деревья, замахнулся на башню, но капли-градины ударились о барьер и скатились, будто по прозрачному зонту.
- Удивительно.
- Крыша защищена от непогоды.
У дальней колонны за подопечной наблюдал Стеллан.
- Понятно. Это... моя комната? - Саша оглядела террасу.
- Нет. Верховный кайхал решил проверить, остался ли у вас страх высоты. Это ненормально для любого каорри.
- Я полукровка.
- Сейчас это незаметно.
Последняя Васперити сделала вид, что изучает подушки. Во сне у мамы глаза сияли жемчугом. Если дочь подойдёт к зеркалу, то увидит то же самое? Мягкие волны перламутровых переливов вместо привычного с детства серого цвета?
- Да, ваша стихия проявилась, - догадался мужчина, - посмотрите на левое плечо.
Дерья закатала рукав. На руке серебрился летящий журавль, такой, как во дворце стихий показала Ильсия тен Васперити. В воспоминаниях забрезжил рисунок на портике особняка в Архаре. Неужели...
- Воплощение Авиты, покровительницы жизни.
- Теперь вы не Прочитаете меня?
- Прочитаю. Искусству защиты разума каорри учатся в последних классах гимназии. В вашем случае, сиятельный Растан посчитал сию затею бессмысленной.
Понятно, королю выгоднее держать игрушку на коротком поводке.
- Как узнали, что я проснулась?
- За вами наблюдали, - младший Стасгард указал на пластины, вмонтированные в колонны.
В небе вспыхнула молния. Оглушительный разряд сотряс колонны, которые в испуге задрожали и словно взмолились стихии о пощаде.
- Вы приглашены на кофе к верховному кайхалу.
Стеллан шагал к ложу из подушек. Айлин боялась близнеца Его величества, Саша чувствовала спокойствие. Может, оттого, что выросла в другом мире и не ведала о предрассудках каорри? На отмеченного Морой опекуна словно повесили табличку и приказали: избегать и ненавидеть! Понятно, почему он холоден. Глебова тоже бы сторонилась людей, зная, что те плюнут в душу.
- Сможете встать?
Вместо ответа садовница задержала дыхание и поднялась на ноги, чтобы тут же покачнуться и упасть на руки младшего Стасгарда.
- Вы не готовы к беседе.
- Н-нет, всё прошло.
Несколько раз глубоко вдохнув, она выпрямила спину.
- Уверены? - он приподнял бровь.
- Да. Но сначала...
Держась за плечо Стеллана, Саша шагала к краю. Обязана посмотреть страху в лицо.
Внизу паслись сальфы. Дождь по куполу стекал в канаву, откуда вода мутными струями впадала в озеро. Волны цвета ржавой глины разбивались о скалистое побережье и мириадами брызг осыпали крикливых чаек.
Глебова вдохнула запах тины и дыма. Тошнота не подступала, руки не тряслись, а мысли сохраняли удивительную ясность. Проклятие высоты исчезло.
- Завтра будете учиться летать на сальфах.
- Зачем? - искренне удивилась садовница.
- Не хочу, чтобы случайно задушили меня.
Саша прикусила губу. Вежливо и доходчиво.
- Пойдёмте. Верховный кайхал не любит опозданий.
Молния ударила в скалу. С хриплым рёвом глыбы упали в озеро, и грязные волны затопили луг, выбросили рыбу. Чайки тучей закружились над серыми пятнами.
Скрипя, платформа опускалась. Садовница мысленно призывала себя начать разговор. Трудный, но очень важный. Она должна узнать ответ, обязана.
- Я была во дворце стихий, - ровно произнесла дерья.
- Знаю.
- Вы спасли меня. Зачем?
Стеллан стоял спиной к подопечной и глядел в сторону леса.
- Мне не понятен ваш вопрос.
- Умри я во время операции, вы бы освободились от обузы. Доложили о моей смерти и вернулись к привычной жизни. Я вижу, что мешаю вам.
- Ваше рассуждение наивно, - он чеканил слова как учитель, заметивший элементарную ошибку в работе ученика. Похожим тоном математичка отчитала Глебову после экзамена в девятом классе, указав на неверные координаты параболы. Дескать, «такое знают даже малыши», - я служу короне и привык отодвигать личные интересы на дальний план. В Карвахене допустимо только одно «Я» и принадлежит сие право Его величеству. Сиятельный Растан надеется на жемчужное древо, но без вас его не вырастить. Пока он верит, я сделаю всё, чтобы исполнить приказ.
- Почему вы говорите о брате, как о чужом? Вы - близнецы и ...
- Это вас не касается.
Резкий тон дал понять, что Саша затронула опасную тему.
Платформа остановилась. Скрипнув, двери открыли коридор. Овальный свод поддерживали монументы в виде птиц, кладка на полу напоминала рисунок потолка операционного зала: разноцветные треугольники-стихии.
Верховный кайхал сидел в кресле и ложечкой помешивал кофе. У стен возвышались шкафы, заполненные разномастными вещами на подставках и подушечках. Часы, браслеты, зеркала в причудливых оправах, шары (как для новогодней ёлки) - всё это оберегали стеклянные дверцы. Свет проникал сквозь единственное окно, посему с потолка на цепях свисали плафоны-хризантемы, озаряющие комнату голубоватым сиянием.
- Присаживайтесь и угощайтесь, - Ильхан тен Хемсворт указал на стулья, кружки и тарелку с заварными пирожными.
«Кофейный столик в кабинете верховного кайхала».
Квадратный - за таким легко устраивать шахматные партии - он стоял посреди комнаты на витых, словно усы винограда, ножках. На крышке перепутались треугольники, овалы и петли - как в детской игре-головоломке.
- Рад видеть вас в добром здравии.
- Да, - мысленно Глебова собирала мозаику, - спасибо.
- Послезавтра вы вернётесь в Афелет.
- Послезавтра? - она пролила кофе на ладонь и сжала губы. Взятой со стола салфеткой вытерла руку и «случайно» коснулась фигуры. Элемент сдвинулся и вместе с другим образовал синий треугольник, вершину герба.
