Мумия в меду - страница 49

– Почему двадцать, а не три тысячи?

Рашук посмотрел на меня слегка затравленно:

– Ты что, в ментальную связь с Коростелевым вошла, чтобы овладеть искусством допроса? Кстати, я в его личном деле порылся, женат наш герой давно и счастливо, на дочери непосредственного начальства. Отомстить не желаешь за то, что он тебя обмануть пытался?

– Не желаю. Желаю знать, что ты от меня скрываешь.

– Три тысячи лет назад – первая точка временной петли, куда мы можем вернуться, вторая – приблизительно двадцать лет назад, географически, – он развернул ко мне другой монитор и ткнул пальцем в карту.

– Это смотровая площадка над Славью, – спокойно проговорила я. – Ты хочешь сказать, что…

Резко поднявшись, я дернула на себя стул, на котором сидел Рашук, мальчишка вскрикнул, халат распахнулся, из-за пазухи вывалилась толстая тетрадь в клеенчатом переплете.

– Ты хочешь сказать, что, пока я отсутствовала, устроил обыск в моем доме, нашел дневники отца и попытался их присвоить?

– Каюсь, – огрызнулся мальчишка, – присвоить не пытался. Я бы их на место положил, ты бы ничего и не заметила. Ты же вообще ничего не замечаешь, хотя у тебя куча подсказок под самым носом все это время была.

– Каких еще подсказок?

– Вот это фото, например, – он кивнул на стену.

– Это мой отец.

– С Бариновым.

– Да? – Я близоруко прищурилась, действительно, никогда ее внимательно не рассматривала. Точно, Баринов, молодой, а не моложавый, и мой отец. – Это канопа?

– На ней знак Итиеша.

– Мой отец раскопал вашего сердцееда? Молчи!

Я зажмурилась, вспоминая.

«– Арик, каждой мумии обычно полагалось четыре канопы.

– Да, я в курсе, по именам сыновей Гора. Амсет хранит печень, Дуамутеф – желудок, Хапи – легкие, а кишечник охраняет Квебехсенуф.

– Почему здесь их шесть? Почему эти две не стилизованы, а просто залиты воском и закрыты печатью?

– Да какая разница, Лешка? Делим поровну, три тебе, три мне и разбежимся. Я на свои покупателя уже нашел.

– Мне кажется, это сердце. Ты же помнишь, его в мумии не было, что в принципе нетипично. Тогда почему в двух сосудах? Бальзамировщики разделили орган? Святотатство. Или сердец было несколько?

– Да брось, дружище. Давай лучше выпьем…»

Фрагмент разговора всплыл в памяти с невероятной четкостью.

– Говорить уже можно? – подал голос Рашук.

– Да.

– Итиеша забальзамировали по всем тогдашним правилам, большинство внутренних органов оказались захоронены отдельно. Сердцеед три тысячи лет просто не мог начать регенерацию. Пока твой отец и Баринов не завладели… гм… фрагментами и кто-то из них, думаю, не твой отец, а его напарник не собрал этот пазл.

Я сидела на стуле и тоже пыталась собрать пазл, информационный.

– Ты чего зависла?

– Ничего, продолжай.

Тут залился трелью мой мобильный одновременно со звуком автомобильного клаксона, донесшимся со двора.

Черт! Звонил Баринов.

– Доброе утро, дядя Арик, – радостно провозгласила я в трубку, пока Рашук, отодвинув штору, осторожно выглядывал наружу.

– Выходи, Таечка, – голос магната был полон густого удовольствия, – карета подана.

Пробравшись к окну в лучших традициях шпионских романов, я выглянула поверх Рашукового плеча. У забора стоял блестящий большой автомобиль, за рулем которого восседал безэмоциональный Сергей.

– Ох, – деликатно зевнула я в трубку, – мне в душ надо и одеться. Ваши люди могут полчасика подождать?

– Конечно, моя хорошая, – совсем уж засиропился собеседник, – собирайся, чисть перышки, эти люди подождут.

– Ничего себе, – протянул Рашук, когда я отключилась. – Умеет твой кровник за женщинами ухаживать.

Я побежала в душ, надеясь, что Сергей не явится в дом, чтобы подождать меня внутри.

– Чем заняться планируешь? В пентхаус к Баринову пойдешь? – Ра-Шу-и-Ки, не страдающий излишней стеснительностью, поплелся со мной в ванную.

– А нужно?

– Мне нужно, – Рашук сел на стиральную машину. – Тут такое дело, мне очень нужно, чтобы в десять вечера в «Пирамиде», в жилой ее части, случился пожар. А так как ты единственная из нас можешь туда пробраться…

Я ощутила что-то вроде ответственности за деяния предков. Все-таки это мой папа этого их Итиеша раскопал, значит, его дочь просто обязана помочь его обратно закопать.

– Я никогда раньше не устраивала пожаров.

– Я тебя научу.

Сергей

Барин явно съехал с катушек, сбрендил, рехнулся, тронулся, сошел с ума. Он буквально бредил хорошенькой блондинкой Таисией. Он даже, наплевав на субординацию, вечером, после того как помощник отвез девушку домой, затащил Сергея в свою спальню и заставил принимать участие в суровой мужской пьянке. Причем пить за двоих пришлось Сереже, сам Барин алкоголя не употреблял.

– Конфетка, скажи, Серый. Конфетка!

Помощник согласился. Таисия и ему понравилась, причем на каком-то очень животном уровне. Это было удивительно, ведь совсем недавно у Сережи был сексуальный контакт с Лерой и, казалось, еще какое-то время у него не должно возникать мужских желаний. Но блондинка действительно была хороша. Высокая, стройная, с округлостями в нужных местах. Да дело было даже не во внешности или не только в ней. То, как она двигалась, как поправляла спадающие на плечи волосы, закусывала нижнюю губу, внимательно глядя на собеседника, то, как блестели ее зеленые глаза, – все это дышало какой-то первобытной сексуальностью. Она не кокетничала, не старалась понравиться и, кажется, даже слегка раздражалась от мужского внимания. Действительно, конфетка.

Но то, как она подействовала на Аристарха Евгеньевича, выглядело как какое-то колдовство.