Рискованное приключение - страница 108

Макс очертил пальцем мою челюсть и провел вниз по шее до ключицы

— Нина... — окликнул он, и я заговорила, до смерти испугавшись того, что он может сказать, и решив остановить его своей болтовней.

— Не уверена, что потеть с мужчиной в сауне — это хорошая идея.

— Почему?

— Пот не привлекательный, — сказала я в стену.

— Ты не считала так десять минут назад в моей постели.

Мог бы не напоминать.

— Ну-у...

— Малышка, посмотри на меня, — ласково потребовал он, обхватив пальцами мою шею.

Я закрыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо было таким же ласковым, как и голос, и я напряглась.

— Ты права, мы знакомы всего неделю, — сказал он, проведя большим пальцем по моей челюсти, и мое тело застыло от напряжения. Исчезли удовлетворенная расслабленность и свободный от мусора разум.

Я знала. Я так и знала.

Чудо-Макс вовсе не был Чудо-Максом.

Он сидел со мной в сауне, после того как мы дважды занимались сексом, и собирался сказать, что все кончено.

Я так и знала.

— Да, всего неделю, — согласилась я, отстраняясь от его руки и поворачиваясь, чтобы сесть на лавку.

Но я не успела, потому что Макс притянул меня к себе на колени. Я встретилась с ним глазами и открыла было рот, но он меня перебил:

— Я еще не закончил.

— Что? — поспешно спросила я. Макс нахмурился, прищурил глаза и внимательно посмотрел на мое лицо.

— Ты злишься?

— Нет, — соврала я.

— Да, ты злишься.

— Нет, не злюсь.

Макс продолжал всматриваться в мое лицо, сжав меня в руках.

— Господи, Нина, на что ты злишься?

— Я не злюсь, — снова соврала я.

— Детка, ты злишься.

— Отпусти меня. Здесь жарко, а когда мы касаемся друг друга, становится еще жарче.

— Нина...

Я толкнула его в грудь.

— Макс, отпусти меня.

Макс тряхнул меня и резко произнес:

— Нина.

Я успокоилась и постаралась смотреть на него не сердито.

— Господи, — пробормотал он.

— Ты что-то хотел сказать? — напомнила я.

— Да, — отрезал он. — Я собирался сказать, что знаю, мы знакомы всего неделю, и знаю, ты напугана до чертиков после всех тех козлов, которые испортили тебе жизнь, но то, что случилось сегодня днем и что случилось сегодня ночью, не сможешь игнорировать даже ты.

Я сумела уставиться на него без злости, в основном потому, что у меня отпала челюсть и отключился мозг.

— Что? — прошептала я.

— Теперь мы связаны.

— Что? — повторила я, на этот раз с придыханием.

— Крепко связаны.

— Макс...

— Если ты думаешь, что можешь уйти из жизней Минди, Броуди, из моей жизни после того, что случилось сегодня, что произошло между нами ночью...

Я перебила его:

— Я подумала, что ты собираешься меня отослать.

Макс дернул головой и в свою очередь спросил:

— Что?

— Я подумала, что ты решил все закончить.

Секунду Макс смотрел на меня, и я с зарождающимся, но странно восхищенным ужасом наблюдала, как его лицо зловеще помрачнело.

— Я не такой, как те мудаки, — прорычал он так тихо, что я едва расслышала.

У меня в животе екнуло, и я прошептала:

— Макс...

— Никогда не вздумай принимать меня за одного из тех мудаков.

— Я...

— Я не знаю всего, что они сделали, я только вижу, как это отразилось на тебе, и я, Нина, не один из этих мудаков.

— Хорошо, — мягко сказала я.

— Поверить не могу, что, после того как я заботился о тебе, когда ты болела, после этой недели, после сегодняшнего дня, после сегодняшней ночи, ты можешь так думать обо мне.

Даже перед лицом его явного гнева, я выпрямила спину.

— Ты не понимаешь.

— Объясни мне.

— Всегда все начинается хорошо.

— Да?

— А потом становится плохо.

— И?

— Иногда — очень плохо.

— Ты думаешь, что я стану изменять тебе, обманывать тебя, бить?

— Я не знаю.

Лицо Макса помрачнело еще больше, и он снова прищурился и крепко сжал меня в руках.

— Ты не знаешь? — спросил он.

— С ними я тоже не знала.

— Господи, Нина, я хоть чем-нибудь дал понять, что могу поступить так с тобой, с любым человеком?

Вообще-то, нет.

Конечно, оставался еще небольшой вопрос насчет его умершей жены, о которой он мне до сих пор не рассказал. Как и о большей части своей жизни. При том, что я рассказала о своей предостаточно. Фрагменты моей жизни сами оказывались у его порога, проскальзывали в телефонных разговорах, которые он слышал, или вырывались в моменты моего гнева.

Чтобы объяснить ему эту идею, я сказала:

— Я даже не знаю, сколько тебе лет.

— Да, это потому, что ты никогда не спрашивала. Я тоже не знаю, сколько тебе лет, но я хотя бы спросил.

К сожалению, надо признать, что он прав.

— В чем дело? — спросил Макс, когда я не ответила.

— Что, прости?

— При чем тут мой возраст?

— Я просто указываю, что мы едва знаем друг друга, и, больше того, ты не очень-то много рассказываешь о себе.

— Я ничего не скрываю, Герцогиня, в отличие от тебя. Ты чертовски скрытная, а когда не скрытная, то сдержанная.

Теперь я прищурила глаза и огрызнулась:

— Неправда.

Хотя я знала, что так и есть.

— Правда. Сколько тебе лет?

— Тридцать шесть, — тут же ответила я, и его лицо внезапно прояснилось.

— Что?

— Мне тридцать шесть лет.

— Господи, — пробормотал Макс, снова мрачнея.

— Что?

— Тебе нет тридцати шести.

Мгновение я смотрела на него, потеряв дар речи не только от его слов, но и от его твердого, уверенного тона.

— Есть.

— Ты думаешь, я разочаруюсь, если ты скажешь, что тебе тридцать шесть?

Что он имеет в виду?

— Мне тридцать шесть! — огрызнулась я несколько громче, чем необходимо.

Макс хмуро разглядывал мое лицо, а потом спросил: