Краснеющая Розовая Роза - страница 3
— А может быть и она, — встала на мою защиту Эмбер. — Ты же знаешь, что она хороша.
— Ну да, — пробормотал он и наклонился ко мне. — Но достаточно ли она хороша?
Слезинки собрались в моих глазах и я, отвернувшись от него, закинула рюкзак себе на плечи.
— Я должна идти, — пробормотала я, направляясь к двери. Но прежде чем я успела дотянуться до дверной ручки, рука Томми схватила меня за запястье и он грубо дёрнул меня назад.
— Отпусти, Томми. Мне надо домой. — Сквозь слёзы выдохнула я.
Карина и Эмбер застыли в углу, просто глазея на нас. Я почувствовала себя невероятно неловко. Болезненно осознавая каждое несовершенство своего тела и лица, когда он посмотрел на меня своим пронизывающим насквозь взглядом. Знаете, я возненавидела его в этот момент. Мне не нравилось, когда надо мной смеялись. Но что я могу сделать? Томми так и не отпустил мою руку, даже когда я сильно дёрнула её, чтобы освободить.
— Я думаю, это потому что ты девственница. — Нагло ухмыльнулся он и я побледнела.
— Откуда… откуда ты знаешь? — смущённо прошептала я.
— Как будто это не очевидно, — рассмеялся он.
Гнев и обида захлестнули меня, и мне всё же удалось освободить руку из его хватки.
Я пристально посмотрела на него. Мне не нравился такой Томми. Притяжение, которое я чувствовала к нему до этого, испарилось, и я увидела холодное, железное сердце Томми.
Не попрощавшись, я выбежала из студии, не обращая внимания на слезы, текущие по щекам. То, что сказал Томми, расстроило меня. Моё сердце как безумное заколотилось в груди, а дыхание стало прерывистым. Почему он так жесток со мной? Он никогда так не обращался с другими девушками. Он бесконечно цеплял только меня одну… И всё же какая-то часть меня, сломленная, больная часть, на самом деле любила это. И жаждала его внимания. Где-то в глубине души я хотела, чтобы он делал со мной плохие вещи.
Злясь на саму себя, я вытерла слезы и, спустившись в метро, едва успела запрыгнуть в последний вагон. Он был полностью заполнен людьми, и совсем не было мест, чтобы присесть. К счастью, ехать недолго и десять минут спустя я вышла на своей станции, как обычно, одна из немногих пассажиров, которые тоже вышли здесь.
Платформа быстро опустела, и я направилась к лестнице. Ветер трепал мои светлые волосы, застилая ими мне глаза и рот. Вдруг какое-то странное чувство охватило меня, и я остановилась перед лестницей. Я чувствую, что рядом со мной кто-то есть. Как будто кто-то следит за мной.
— Эй, — крикнула я, и слово эхом прокатилось по платформе.
Я нахмурилась и, запахнув пальто потуже, продолжила идти, поднимаясь по лестнице, окунаясь в холодный вечерний воздух улицы. Всю дорогу до моей квартиры улицы были оживлены, но я всё равно чувствовала это странное колючее ощущение того что за мной следят.
Всю дорогу меня не покидало чувство, что кто-то следит за каждым моим шагом.
И идёт за мной.
Как бы я ни пыталась избавиться от этого чувства, у меня ничего не получилось, поэтому я, испугавшись преследования, остаток пути домой просто бежала. Добравшись, наконец, домой я так сильно захлопнула входную дверь, что тарелки в кухонном шкафчике задребезжали. Я закрылась на все три замка и рухнула на пол около двери, стирая со щёк высохшие слезы.
Но чувство тревоги так и не покинуло меня.
Несколько минут спустя, я всё же поднялось с пола. Я так устала. Устала от практики и тренировок. Я просто хочу сейчас принять долгую расслабляющую ванну и съесть что-нибудь горячего.
Но, к сожалению, такой возможности у меня нет. В моей квартире нет ванной и я ужасный повар.
Так что весь мой ужин будет исключительно из бутерброда с сыром.
Вздохнув, я достала из холодильника немного сыра чеддер и намазала маленький кусочек хлеба маслом. Я была настолько голодна, что стала поджаривать хлеб на сковороде, не потрудившись снять балетную одежду.
Приготовив бутерброд, я села за столик, держа в руке треснувшую старую тарелку и, включила маленький телевизор в углу. По нему транслировались новости, и я оставила его включённым только потому, что мне понравился голос ведущих. С их голосами я чувствовала себя не совсем одинокой.
Хотя печальная правда была в том, что я действительно была одна.
Со мной рядом не осталось никого, кто бы позаботился обо мне. Мадам было чихать на меня, и она возилась со мной только лишь потому, что я была её лучшей ученицей на данный момент. Мама ушла, отец бог знает где. Скорее всего, он уже допился до могилы. Я ушла от него три года назад и никогда не оглядывалась назад.
Сначала я жила в одной квартире с несколькими другими танцорами, но Мадам доверяла мне достаточно, поэтому помогла арендовать другую квартиру. Квартирка была дешёвой и грязной, но мне всё равно понравилась. Мне понравилось наконец-то стать независимой, и я не хочу менять это ни за что в целом мире.
Я знаю, что выгляжу гораздо моложе своих семнадцати лет, но, по крайней мере, я веду себя как взрослая. Знаю, что внешность выдаёт меня и мне нужно как-то выглядеть старше, чтобы люди, которые придут отбирать себе танцоров для своих спектаклей смогли меня выбрать. Раньше мы договорились с Мадам, что я буду продолжать посещать её занятия, даже если меня выберет какой-нибудь агент. Она согласилась молчать о моём возрасте и сказать его только агенту. К тому же она считала, что мой юный возраст не будет помехой, а наоборот, считала это преимуществом. Так что это значит, что впереди у меня долгая карьера и я счастлива от этого.
Я съела свой бутерброд за считанные секунды. И как всегда после ужина я не знала чем заняться. Вечера всегда тяжелы для меня. Я была замкнутой и не очень общительной, так как всё время проводила на тренировках, а девочки, которые занимались со мной, не любили гулять после занятий. Эмбер всегда спешила домой, у Карины были свои друзья, и обычно она была слишком занята для меня. Они ходили в клубы и бары, в которые у меня просто не было шансов попасть. Но, тем не менее, я отчаянно жажду хоть какой-нибудь компании, поэтому и позвонила Карине, надеясь поговорить с ней по телефону.
