Компрессия - страница 124

Кидди выбрался из-за стола, натянул чиппер на левую руку, похлопал Тусиса по плечу и, показав жестом Магде, что собирается спать, вышел из зала. Коридоры административного корпуса были пусты. Кидди быстрым шагом добрался до аппаратной компрессии, затем сам себе помотал головой и двинулся в спортивный зал. Утренние смены инженеров и надзирателей играли в баскетбол, Кидди кому-то кивнул, кому-то улыбнулся, не понимая, какие привычные шутки произносит, поднялся на второй ярус и уселся в углу маленького пустого кафе. Линия на Монику не получилась, но Брюстер отозвался почти сразу.

– Том, с тобой все в порядке? – сразу спросил его Кидди.

– Ну ты даешь, парень, – как обычно заворчал Брюстер. – Я тебя не видел восемь лет, ничего, кроме того, что ты на Луне, и знать не знаю, а ты бросаешь линию под именем какого-то Тусиса, да еще и сразу же с места в карьер. Со мной все отлично! Нет, наверное, кто-то, типа нашего университетского старосты, с ног до головы вымазан в удаче, но и я на судьбу не жалуюсь.

– А кто жалуется? – оборвал его Кидди. – Что с Михой, Том? Что с Моникой?

– Ты разве не знаешь? – после паузы спросил Брюстер. – Сти сказал мне, что сообщил тебе все, что ты переживаешь и все такое…

– Я переживаю, Томми, – повысил голос Кидди, – но я ни черта не знаю, кроме того, что Сти не сообщал мне ничего.

– Михи нет, – буркнул Брюстер. – И Моники нет. И Рокки сбежал неизвестно куда. Исчез, растворился, растаял! Что еще ты хочешь узнать?

– Что случилось с Михой и Моникой? – зло процедил Кидди.

– Черт его знает, – раздельно произнес Брюстер и неохотно добавил: – Стиай занимается этим, но пока ничего не известно.

– Совсем ничего? – переспросил Кидди.

– Ерунда какая-то известна! – зло огрызнулся Брюстер. – Миху я сам смотрел, похоже на инфаркт, правда, Рокки настоял, чтобы я забрал тело в лабораторию, сделал скан. Вот только у меня тут такое приключилось…

– Все сгорело? – поинтересовался Кидди.

– Дотла! Послушай? А ты откуда знаешь? Об этом в новостях не было! Откуда ты знаешь? Или Сти все-таки связывался с тобой? – заволновался Брюстер.

– Что с Моникой? – оборвал его Кидди.

– Умерла она, – неохотно буркнул Брюстер. – Я… после узнал. Сти бросил линию, сказал, что она то ли покончила с собой, то ли еще что. Сказал что-то невнятное. Нет, я сходил в парк, посмотрел на каменную табличку. Я что, должен был ее пепел из ладони в ладонь пересыпать, чтобы диагноз поставить?

– Том, – Кидди закрыл ладонями уши, чтобы не слышать криков баскетболистов с первого яруса, – скажи мне все. Скажи мне все, что знаешь. Я прошу тебя.

– Ничего я не знаю, – почти заныл Брюстер. – Ну бросал линию знакомому, который не последний человек в медслужбе. Тот сказал, что с Моникой случилась асфиксия.

– Удушение? – не понял Кидди.

– В том-то и дело! – воскликнул Брюстер. – Удушения не было! Все симптомы показывают на удушение, а следов удушения не было. Ничего! Ни пятен от пальцев, ни странгуляционной борозды, ни следов медикаментов в крови – ничего, а смерть наступила от удушения! Обычно в таких случаях тело не кремируют, я уж хотел сам посмотреть, но ничего не вышло. В морге медслужбы вообще какая-то чертовщина происходит. На следующее утро эксперт прибыл из академии, так оказалось, что ночью кто-то телу Моники руки, ноги и голову отсек! Профессионал поработал! Ты уж прости за подробности, но не само же все это отвалилось? Короче, завелся там у них какой-то урод, но найти так и не смогли его. Да черт с ним, Моника-то все равно уже мертвая была. Что ты молчишь? Ты что молчишь, Кидди? Восемь лет о Монике не вспоминал, а теперь пожалеть собрался? Нет никакой ясности. Они еле-еле это дело замазали, кремировали тело и все. Понимаешь? Тебе никто это не подтвердит, никто!

– Брюстер! – Кидди говорил медленно и с трудом, потому что слова прилипали к зубам, к языку, застревали в глотке. – Найди Рокки. Только осторожно и не через Сти. Это очень важно, Брюстер. Важно, чтобы не через Сти, потому как Рокки от него прячется, понимаешь? Я не пьян, не болен, не сошел с ума, не настроен шутить. Выслушай меня. Найди Рокки и передай ему вот что. Передай слово в слово. Скажи, что я действительно убил Миху. В компрессии, случайно, услышав чужой голос. Услышав голос страшного человека. Я выстрелил в сторону Михи из импульсника. Он поймет, Брюстер. Только не говори никому, особенно Сти. Это его проект, Брюстер. И Моника. Сти изнасиловал ее. Она ушла в глубокий сон и столкнулась там с преступником. С преступником, у которого был огромный нож. Огромный и тяжелый нож.

– Ты свихнулся, Кидди! – выдохнул Брюстер. – Роки, конечно, говорил, что у них там сногсшибательные результаты…

– Найди Рокки, – повторил Кидди. – В детехнологизированной зоне в местечке Лосиный Ручей есть торговец Ник. Скажи, что Рокки тебе нужен позарез. Он свяжется с тобой сам. Только брось линию этому Нику, и Рокки найдет тебя. Назови мое имя, Моники, Михи – Рокки не исчезнет. Он появится. И передай ему мои слова. Это очень важно. Только Сти не говори ни слова, Том. Не стоит.

77

Кидди пришел в себя под утро. Снов, как обычно, не было, но ощущение бездны, на краю которой он провел всю ночь, – осталось. Привкусом на губах осталось, который не прошел и после холодного душа и зубного крема. Или это отзывалось вчерашнее пиво и еще что-то взятое вновь в ресторане у сменщицы Магды?

Магда уже ушла. Кидди наклонился и понюхал постель. Магда действительно не пользовалась духами. Почему он заметил это только теперь? А какой запах был у Сиф? Черт его знает… Если уж потерял голову, так что же жалеть о том, что не успел принюхаться? Вот Ванда Брюстера, особенно когда она еще не принадлежала никакому Брюстеру, а была говорливой хохотушкой, подружкой Моники, точно пахла ванилью. Она сама по себе напоминала сладкую и сдобную булочку. Даже одевалась похожим образом. Ее розовые, салатовые, голубые платья напоминали оборками кремовые розочки на институтских пирожных. О чем он тогда думал, когда, поцеловав ее в парке, вдруг почувствовал, что она позволит ему все – и даст коснуться груди, и послушно развернется, нагнется и потянет дрожащими руками на спину платье? О том, что слишком доступное сладкое вредно для здоровья? Правда, эта мысль пришла к нему уже потом. Неужели он действительно негодяй? Почему? Разве он обидел Ванду? Вот уж она никогда не чувствовала себя обиженной, только хитро подмигивала потом Кидди на вечеринках. Или все-таки негодяй? Отец когда-то говорил, что негодяй – это человек, которому тошно изнутри от того, как он живет. Миха, когда Кидди передал ему эту глубокую мысль, усомнился в ней. «Нет, – покачал он головой. – Если тошно, еще не негодяй. Негодяю сладко от того, что он делает». Что он понимал, Миха? И как бы он ответил на этот вопрос уже после всего? После безумных пустых глаз Моники, после того выстрела из густой травы? Наверное, он подумал бы то же самое, что думают о Кидди Рокки и Брюстер. Какая, к черту, разница, что они все думают, что они могли подумать?