Алгебраист - страница 183
— А что там сейчас происходит? Я имею в виду — в системе? Война уже началась, да? Мне ничего не говорят, а с экрана можно выйти только в библиотеку.
— Да-да, война уже началась.
— И?
Лисс покачала головой и присвистнула.
— Тебя интересует, что сталось с кораблями, которые ты построил? Они получили хорошую трепку. И все никуда не годятся. А разговоры о борьбе до последнего корабля — это обернулось пустой болтовней. Война в космосе практически завершилась. Иерхонт исчез.
— Речь идет только о военных? Они не тронули города и орбиталища? — Сал несколько мгновений в упор смотрел на нее, потом опустил глаза. — У меня там много людей, Лисс.
— Да, ведь ты, Салуус, всего лишь человек. Я знаю. Не стоит притворяться.
Он сердито посмотрел на Лисс, но она ответила холодным взглядом. На ней по-прежнему был облегающий э-костюм. Плотный шлемоворотник вокруг ее шеи образовывал странное жабо, отчего возникало впечатление, будто ее маленькая голова с темными волосами, собранными сзади в плотный пучок, лежит на блюде.
— На данный момент захвачен только Боркиль, — сказала она, смилостивившись. — Там много разрушений. Но достоверных сообщений о зверствах не поступало.
Он вздохнул и откинулся к спинке маленького сиденья, стоявшего перед экраном.
— Зачем вы, запредельцы, сотрудничаете с этими… с этими парнями?
— Чтобы вы держались от нас подальше.
— Мы? Ты имеешь в виду Меркаторию?
— Конечно же, вашу долбаную Меркаторию.
— Неужели это правда?
— Чем больше хлопот у вас, ублюдков, тем меньше времени, чтобы убивать нас. Очень простое уравнение, Сал.
— Мы нападаем на вас потому, что вы нападаете на нас.
Лисс развалилась на своем стуле, чуть разведя ноги, и закатила глаза.
— Вы ничему не хотите учиться, — выдохнула она. — Вы нападаете на нас потому, что мы не хотим входить в вашу драгоценную вонючую Меркаторию. Вы не можете оставить нас в покое — боитесь, что с нас возьмут пример другие. Вы атакуете наши орбиталища и жилкорабли, вы убиваете нас миллионами. Мы же атакуем только ваши военные объекты и инфраструктуру. А вы называете нас террористами. — Она покачала головой, встала. — Пошел ты в жопу, Сал, — тихо сказала она, — вместе со своим невежеством и таким удобным эгоизмом. Пошел ты в жопу, Сал, вместе со своим умением не задумываться о важных вещах.
Она повернулась, чтобы уйти.
Сал вскочил на ноги, чуть не столкнувшись с прозрачной мембраной.
— И ты никогда ничего ко мне не чувствовала? — выпалил он.
Лисс остановилась, повернулась.
— Кроме презрения? — Она улыбнулась, когда он отвел глаза, прикусил губу. И встряхнула головой, пока он не видел. — С тобой иногда бывало неплохо, Сал, — сказала она, надеясь, что ее голос звучит не слишком покровительственно. Или, напротив, вкладывая в него именно покровительственную нотку.
Она вышла, прежде чем он успел придумать, о чем еще спросить.
* * *
Орбиталищу 4409 и всем его обитателям был вынесен смертный приговор. Так им сказали. В это трудно было поверить.
Жители реагировали по-разному. Одни начали устраивать беспорядки, и с ними разобрались бескомпромиссно или жестоко, в зависимости от того, верили вы гражданским властям или нет, другие тем или иным образом ушли в загул, третьи просто оставались с теми, кого любили, четвертые вдруг обнаружили, что не желают провести последние часы с теми, кто им просто нравился, а многие (гораздо больше, чем ожидала Тай) собрались в большом парке на дальней стороне внутренней стены орбиталища, если смотреть от площади перед дворцом диегесиана. Они все держались за руки, бесконечными рядами и группками; те, кто встал в круг, держались за руки в центре, рядом с длинными, змеящимися людскими рядами. Тай подумала, что сверху они, наверно, похожи на странное изображение человеческого мозга — завитки извилин и ответвления дендритов.
Тай Хохуэл пыталась разглядеть, что происходит за пучками гнезд, гроздьями закрепленных вдоль длинной оси орбиталища, пыталась увидеть дворец диегесиана и площадь, куда вместе с другими ходила протестовать много лет назад.
По ее представлению, она прибыла сюда, чтобы умереть. Просто она не думала, что это произойдет так скоро. Она ни на минуту не забывала о других, пыталась не терять с ними связи, даже если они, по всей видимости, хотели забыть прежние времена и себя тогдашних. Она старалась быть не слишком назойливой, но они, возможно, смотрели на нее как на геморрой, как на чуму. Но то, каким ты был когда-то, что-нибудь да значило, даже если ты отказался от себя прежнего, разве нет? И потому она никогда о них не забывала. И теперь тоже помнила.
Ну что ж, пусть она им всем надоела, постоянно напоминая о себе, а через себя — о том, какими они были, и, конечно же, о бедняжке К., покойнице, которая связывала их и в то же время разъединяла. Мом, Сондж, Фассин и она — все должны были встретиться снова, разве нет? Все должны были соединиться еще раз, это так естественно. Да, наверно, вот только тень К., которая сопутствовала каждому, пятнала воспоминания о времени, проведенном вместе.
Ну что ж, тогда она воссоединится сама — с орбиталищем, с собой прежней и теми воспоминаниями. Когда она почувствовала, что от заслуженного покоя смерти ее отделяют год или два, она решила вернуться сюда; где в годы ранней молодости сформировалось ее настоящее «я». Грядущая война лишь еще больше укрепила ее в этой решимости. Если угроза для них всех и в самом деле столь велика, если селения, города, орбиталища, корабли, институты и все остальное рассматриваются захватчиками как военные цели, то она хочет встретить смерть там, где это для нее будет что-то значить. В этом орбиталище, в этом выдолбленном астероиде, в этой вращающейся системе отсчета, она завершит полный круг бытия, прекратив существовать в том месте, которое сделало ее такой, какая она есть.
