Замуж за Черного Властелина, или… мужики везде оди - страница 18
Надеяться никому не вредно. Поверь, мой сладкий, я вывернусь наизнанку, но тебе постараюсь не попасться. Впрочем, свое мнение придержу-ка я покуда при себе.
– И какое это 'маленькое' условие? – подозрительно сощурившись, полюбопытствовала.
Меня наградили невинным взглядом белого агнца. А я, овца, так и поверила… волку в овечьей шкуре.
– Всего-навсего твой поцелуй.
Уговорил, шалун. Я согласная! Только вот кроме меня тут обретается еще одна личность со слабым желудком.
– Принцесса сообщает, что ее может стошнить, – перевела рвотные позывы Иалоны на понятный язык.
– Причем здесь принцесса? Я говорю о твоем поцелуе, Илона, – нахально заявил невозможный, невоспитанный, но такой очаровательный тип.
Выпятив нижнюю губу в задумчивости и набивая себе цену, я выдвинула встречное условие:
– После того, как подпишешь пропуск.
– Согласен, – довольный волчий оскал.
– У, змей-искуситель.
– Иалона, мигом вылезла и рванула строчить этот чертов пропуск.
Слава Богу, дело сдвинулось с мертвой точки, авось успею к часу Х. По своим личным наблюдениям и рассказам папы-военного я знала, что за пару часов до рассвета внимание караульных сильно падает, к тому же полумрак и неожиданность. Существовала и дополнительная причина – мне не улыбалось болтаться по городу дольше, чем необходимо, но без одежды и транспортного средства снаружи делать было нечего.
Сотельница усердно скрипела пером по бумаге, выводя местные иероглифы, а я, изнывая в ожидании, старалась выбросить из мыслей красавчика. Пути Господни неисповедимы, но искренне уповала не свидеться больше. Ну, и зачем врать? Хочу я увидеться. Правда. Но и домой хочу тоже. Взвесив два хотения, убеждаюсь, что дом с отрывом победил: два один. Вот и славно.
– Иалона, ты что, доклад сочиняешь?
– Да нет, стараюсь предусмотреть все сюрпризы.
– Умница, хоть какая-то польза от монаршего образования отыскалась.
Дождавшись, когда принцесса поставит последнюю точку, я потеснила ее Высочество, схватила лист, помахав им для быстрой сушки чернил, и потопала к пленнику, прихватив допотопное приспособление для письма, именуемое гусиным пером. На подступах меня проинформировали:
– Прежде чем поставлю подпись, я хочу знать, что именно подписываю. Подержи лист, пока я не прочитаю.
Делать нечего, пришлось подработать пюпитром. Да в курсе я, что это подставка для нот, но слово уж больно звучное и красивое. По мере чтения, выражение лица Кондрада менялось от спокойного до крайне удивленного. Наконец, подняв на меня глаза, он спросил:
– Скажи, а пункт одиннадцать 'вспомоществование в изъятии крупного домашнего скота' ты серьезно предполагаешь использовать?
Удружила ты мне, принцесса, нечего сказать. Я состроила невозмутимую физиономию:
– А то! Я, может, себе нормальной житухи не мыслю, пока всех окрестных козлов и баранов не экспроприирую. И не надо предлагать мне помощь психиатра, всяк по-своему с ума сходит. У тебя свой экстрим, у меня свой. Подписывай, я выполню условие и разбежимся. Харэ ржать! Возьми себя в руки!
– Я не могу, они у меня прикованы,- выдавил Кондрад на полувсхлипе: – Ты все так замечательно объяснила, что я даже не буду интересоваться, на кой ляд тебе нужны 'средства передвижения о четырех ногах или колесах, шелковое постельное белье и золотые столовые приборы'.
Заставь дурака Богу молиться, весь лоб расшибет!
– А чтоб было! Для пущей важности!
– В этом случае, я попросту обязан удовлетворить просьбу дамы. Давай перо.
Я вложила в его пальцы требуемый предмет и поддержала бумагу, пока он ставил росчерк.
– Спасибо, премного благодарна! – раскланялась вежливая беглянка, запихивая вожделенный пропуск в надежный 'тайник'. Благо, места там хватало. Подоспело время выполнения моей стороны договора. Все бы ничего, но неудобство заключалось в его позе. Вариантов было два: или усесться на мужчину верхом, что меня не устраивало в силу двусмысленности положения или устроиться рядом. Из двух зол выбирают меньшее, я залезла на кровать, зажала между ладошками его лицо и наклонилась к губам. Планируемый мной легкий поцелуй перерос в затяжной и глубокий. Раньше доводилось слышать про 'сладкий поцелуй', но мне тогда было смешно до колик. Это же не конфета или пирожное; приятно, не более того.
Моя ошибка. Именно сейчас я чувствовала сладость, и только собрав силу воли в кулак, смогла принудить себя оторваться от его губ. Почему все, что есть хорошего в жизни – либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению? Сфокусировавшись и проморгавшись, я увидела самодовольную усмешку, от которой меня словно ледяным душем окатило. Супер отрезвляющее средство!
Не говоря ни слова, я спрыгнула с постели и принялась закреплять скрученную из простыней веревку к одному из четырех столбов по углам ложа, предназначенных для поддержки балдахина. Зафиксировав ее специальным узлом 'Булинь' и укрепив 'контролькой', я подергала и повисела, проверяя на прочность. Результат меня удовлетворил, можно отправляться в путь. Все это время Кондрад с любопытством наблюдал за моими манипуляциями, и только когда я направилась к окну, захватив с собой собранную сумку, до него дошло, как именно я намереваюсь слинять. Он рванулся и заорал:
– Ненормальная, ты что творишь? Убиться надумала? Не дури!
Ах да, чуть не забыла! Я вернулась обратно и уставилась на мужчину, соображая, как половчее провернуть задуманное. Бог с ними, с китайскими церемониями:
– Извини, дорогой, придется завязать тебе рот. Мне необходима фора.
