Замуж за Черного Властелина, или… мужики везде оди - страница 28
– Я ухожу. Возвращайся с воинами в Лайе, – и шагнул со мной в мерцающую дымку.
Мы куда-то прибыли, потому что меня передавали в другие руки, потом несли. Нам навстречу распахивали двери, шепотом передавали из уст в уста:
– Господин гневаться изволят…
Вот, знакомые ступеньки. Повелительный голос Властелина:
– Старик, я забыл твое имя.
Знакомый дребезжащий баритон:
– Цесариус, Ваше Величество.
– Цесариус, вылечи ее и проси чего хочешь.
Дверь… Вторая. Звон сдвигаемой в сторону посуды:
– Кладите сюда, Ваше Величество. Мне требуется осмотреть повреждения.
Твердая поверхность под спиной. Чьи-то руки развернули одеяло:
– Нужно срезать одежду.
Прикосновение металла к коже и предупреждающий возглас:
– Подождите, Ваше Величество, я сейчас, – жидкость смачивает тело от шеи до ног. – Иначе Вы сорвете струпья. Можете продолжать.
Вновь ощущения металла, касания рук, убирающих лоскутки… Воздух пробежался вдоль обнаженного тела и сдавленное восклицание в два голоса разом:
– О, Боги…
Затянувшееся молчание и нарочито бодрый голос лекаря:
– Позовите кого-то для помощи. Нужно смыть грязь, пока я приготовлю мазь, и еще… Вот здесь и здесь, – легкое касание к плечу и бедру, – мне придется вскрыть раны и вычистить гной. Помощник должен будет зафиксировать девушку неподвижно.
Категоричный отказ:
– Я сам.
Удаляющиеся шаги и крик:
– Эй, кто там есть, горячей воды сюда и живее!
Томительное ожидание, мозолистая рука гладит мои волосы. Тихий шепот:
– Все будет хорошо, – говорящий твердил фразу беспрерывно, уговаривая в большей степени себя, нежели меня.
Шум снаружи, шаги нескольких человек, стук и звон – принесли воду. Осторожные прикосновения мягкой мокрой ткани к коже, приносящие облегчение и боль одновременно. Я шипела и проклинала всех подряд – арбалетчиков, неумелого лекаря, черта Гайно, а Кондрад вполголоса обещал что-то кровавое моим тюремщикам и мучителям.
– Вы готовы, Ваше Величество? Держите крепко за плечи, не позволяйте шевелиться.
В мозгу взорвался фейерверк боли. Мне хотелось вскочить, спрятаться и заскулить, но я лишь рвалась из сильных рук и скрипела зубами. В губы ткнулось что-то твердое:
– Закуси дочка, иначе зубы покрошишь.
И я вцепилась зубами в дерево, пытаясь перебороть себя и не завопить во весь голос, прося пощады. За меня завопил Властелин:
– Где твое сострадание, Цесариус, дай ей что-нибудь от боли, облегчи муки!
Тихий, несчастный голос алхимика:
– Я не могу. Средство не поможет сейчас, а вторая порция подействует намного слабее. Как только я закончу обработку, сразу же напою настоем и девочка будет спать.
Эпицентр боли переместился на бедро. Сколько можно издеваться надо мной? Я уходила, возвращалась и опять уходила. Мне не было места ни там, ни здесь. Боль выворачивала суставы, дробила кости, вытягивала жилы, сводя мышцы судорогой. И вдруг все закончилось: на кожу наносили прохладную мазь, убирающую огонь. Чья-то рука приподняла голову, и меня попросили:
– Отдай кляп. Все закончилось. Тебе пора пить лекарство.
С неимоверным трудом разжав сведенные челюсти и вытолкнув деревянный кляп, я проглотила горьковато-терпкую жидкость. Через несколько минут стало легче.
– Ваше Величество, перенесите девочку в соседнюю комнату.
– Почему я не могу отнести ее в нормальную, удобную спальню?
– В ближайшие пару дней мне придется находиться рядом с ней недалеко от лаборатории. Я буду наблюдать за процессом и проверять состояние больной каждые пару часов. Если будут изменения, я смогу варить новые лекарства.
Меня положили на кровать. Отступила боль, сдавая привычные позиции, на смену ей приходил сон. Уже засыпая, я почувствовала нежное прикосновение губ ко лбу и услышала:
– Ты поправишься, Илона.
Сильно на это надеюсь. У меня осталось несколько дел, а я не люблю оставлять за спиной должников.
Солнечный лучик проник сквозь дырочку из небрежно занавешенного окна в маленькой захламленной комнатушке и нахально пощекотал лицо. Я тихонько чихнула и проснулась. Попытавшись укрыться от солнечного зайчика, я повернула голову и заметила лекаря. Он сидел за столом в противоположном от окна углу и увлеченно корябал гусиным пером по бумаге. Разглядывая спасителя, я оценила свое физическое состояние и с каждой минутой мое удивление росло. Тело, туго запеленатое во что-то мягкое и влажное, безбожно свербело, ломило, но не болело. Фантастика! Правда, донимали жуткая слабость и лень, малейшее движение сопровождалось головокружением и отнимало кучу сил. Но по сравнению с предыдущим самочувствием – это была такая малость! Единственная помеха, смертельно хотелось почесаться во всех местах сразу и немедленно, и я начала ерзать на постели, стараясь хоть как-то облегчить непрекращающийся зуд. На мои бесполезные усилия обратили внимание. Подойдя к постели, алхимик строго глянул на несчастную меня и объяснил:
– Деточка, это для вашей же пользы. Придется потерпеть. Вы же не собираетесь носить на теле жуткие келоидные рубцы до конца дней своих?
Естественно, мысль обзавестись столь экстравагантными дополнениями к внешности, надо заметить, и без того посредственной, меня вовсе не радовала. Поэтому я отрицательно затрясла головой и выдавила:
– Не собираюсь.
Старичок потер сухонькие ладошки и возрадовался, будто я согласилась предоставить ему чемодан с миллионом 'зеленых' и вертолет в придачу:
– Чудесно! Замечательно! Я счастлив иметь такую разумную и понимающую пациентку!
