Кровь звёзд. Мутанты - страница 94
Он показал на свой парик.
— Этого не случится.
— Вы, наверное, недооцениваете людей.
— Нет, — возразил Каллаген, — это вы нас недооцениваете. Вы даже не знаете, на что мы способны.
— Способность к телепатии еще не делает из вас сверхлюдей.
— Мы считаем иначе.
— Ладно, — произнес Мак-Ней, — я вижу, что по этому вопросу мы не договоримся, но, может быть, придем к согласию в чем-нибудь другом.
Бартон что-то пробурчал. Каллаген обратился к нему:
— Вы уверены, что знаете наши планы. А если это так, то вы знаете, что мы непобедимы. У людей, которых вы так боитесь, только два преимущества: число и техника. Если ее уничтожить, то мы сможем объединиться, а нам только это и надо. Сейчас, пока существует атомная угроза, мы не можем этого сделать. А как только мы начнем объединяться… трах! Значит…
— Большой Взрыв был последней войной, — сказал Мак-Ней. — Больше не должно быть войн. Планета не выживет.
— Ну как же! Выживет она, и мы вместе с ней. Но только не люди.
Бартон опять вмешался в разговор.
— В Галилее нет секретного оружия.
— Значит, вы узнали, откуда идет эта пропаганда, — улыбнулся Каллаген. — А тех, кто считает, что Галилей представляет угрозу, становится все больше и больше. И когда-нибудь Модок или Сьерра сбросят бомбу на Галилей. Мы будем в стороне: люди убивают людей.
— Эти слухи исходят от вас? — спросил Бартон.
— Будут и другие, много других слухов. Одна из целей нашей пропаганды — вызывать недоверие городов друг к другу. И все это закончится еще одним Большим Взрывом. Тот факт, что люди живо реагируют на подобные слухи, показывает, что они не способны управлять. В мире Лысоголовых этого никогда не произойдет.
— Новая война разрушит все системы коммуникации, — сказал Мак-Ней. — Это было бы вам на пользу. Разделяй и разрушай. Пока радио, телевидение, вертолеты и самолеты объединяют людей, они образуют общность.
— Вот именно, — сказал Каллаген. — А когда человечество окажется более уязвимым, мы сможем объединиться и уже не скрываться. Вы знаете, на свете очень мало людей, настоящих ученых в технических областях, вот их то мы и уничтожим в первую очередь. Мы сможем это сделать, ведь мы мысленно объединены, и в то же время мы неуязвимы в физическом смысле.
— Только мы можем до вас добраться, — довольно мягко уточнил Бартон.
— Всех вы не убьете. Если сейчас вы меня прикончите, то это не будет иметь почти никакого значения. Я — координатор, но, конечно, есть и другие. Вы сможете выследить кое-кого из наших, но не всех, точно так же, как вы никогда не найдете ключ к нашему коду. В этом ваша слабость, и вы ничего не сможете сами сделать.
Бартон с яростью раздавил окурок в пепельнице.
— Да, с одной стороны, очевидно, мы не сможем много сделать в борьбе против вас. Но, с другой стороны, и вы не сможете одержать победу. Этого не случится. Уже давно я чувствую признаки надвигающегося погрома. А если он и произойдет, то это будет вполне оправдано, лишь бы только вы все погибли. Конечно, мы разделим вашу участь, а вы, наверняка, испытаете удовлетворение, зная, что из-за вашего бессмысленного эгоцентризма, погибнет столько людей.
— Вы не оскорбили меня, — сказал Каллаген. — Мы считаем, что ваша группа — это «ошибка» мутации. Только мы, сверхлюди, готовы занять место во Вселенной, которое нам принадлежит, а вы довольствуйтесь объедками, со стола человечества.
— Каллаген, — оборвал его Мак-Ней. — Это — самоубийство. Мы не можем…
Бартон встал и теперь возвышался над ними, сидящими, широко расставив ноги.
— Даррил! Я терпеть не могу, когда вы унижаетесь до того, чтобы умолять этого негодяя!
— Прошу вас, — произнес беспомощно Мак-Ней. — Подумайте, что и мы не сверхлюди.
— Никакого компромисса с этими волками… с этими гиенами!
— Компромисса не будет, — сказал Каллаген, поднявшись в свою очередь.
Его львиная грива выделялась на фоне алого заката.
— Я пришел к вам, Мак-Ней, лишь по одной причине, — продолжал он. — Вы знаете так же хорошо, как и я, что люди и не догадываются о существовании наших планов. Если вы не будете вмешиваться, то они ничего и не узнают. А если вы будете с нами бороться, то риск обнаружения возрастет. Тайная война не может все время оставаться тайной.
— Значит, вы осознаете опасность, — сказал Мак-Ней.
— Глупец, — ответил Каллаген почти дружелюбно. — Разве вы не видите, что мы ведем борьбу и за вас? Не мешайте нам. Когда люди будут уничтожены, мы будем жить в мире Лысоголовых, и там вы найдете свое место. Не говорите мне, что вы никогда не мечтали о создании независимой цивилизации телепатов.
— Да, я мечтал об этом, но она должна быть создана не вашими методами. Выход заключается в постепенной ассимиляции.
— И люди примут нас? И наши дети будут низведены на уровень этих волосатиков? Вы не видите вашей силы, более того, вы отказываетесь видеть ваши слабости. Не мешайте. В противном случае вы тоже будете отвечать за те погромы, которые нам угрожают.
Мак-Ней сел в кресло, совершенно растерянный, потом посмотрел на Бартона.
— Вы были правы, Дейв, — тихо сказал он. — С этими параноиками никакого компромисса достичь нельзя.
Бартон презрительно посмотрел на Каллагена.
— Уходите, — сказал он. — Сейчас я вас не убью. Но я вас знаю, и не забывайте того, что я сказал: вы долго не проживете. Даю слово.
— Может быть, вы умрете первым, — процедил Каллаген сквозь зубы.
— Уходите.
Параноик повернулся спиной и вошел в лифт. Скоро они увидели, как он удалялся по тропинке. Бартон налил себе почти целый бокал и выпил одним глотком.
