Новый путь Империи Харона - страница 44
Поняв всё это, Виктор и придумал новый сценарий. Он просто использовал опыт своих действий, при построении своей Империи, отодвинув в сторону утопическую идею о народе могущем бороться за себя. Последние выборы показали, что это не так. Эйфория непонятной демократии уже схлынула, люди просто принялись стенать и выживать. До единства народ ещё не дорос, а возможно ли оно? Возможно ли, чтобы народ сам мог решать свою судьбу? Увы! История говорит о том, что такого никогда не было. А будет ли? Сказать трудно. Всегда народ куда-то вели, использовали его порывы в личных целях определённых групп и личностей. Самое интересное, что в этих целях места народа было только как орудия, отложенного после использования в сторону. Виктор тоже использовал людей, зомбировал их, внушал им цель и идею, но он всё делал для благо людей, пусть и насильно. По крайней мере, там, где была Империя, старики по мусорным бакам не ковырялись, народ не спивался, бомжей по подвалам, теплотрассам и чердакам не было. Дело находилось для всех и общество безразличием к соседям не страдало. Понятно, это противоречит понятиям свободы личности и демократии, но почему никто из борцов за эти светлые идеалы не спросил простого человека, а нужна ли ему такая голодная и холодная свобода, демократия? Сами борцы голодными не были и на улице не жили. Эти рассуждения и заставили Виктора в своих действиях вернуться назад, поправ демократию и утопические мечты о возможном сознательном и справедливом обществе.
Лен Павлович сидел в своём кабинете и разбирал бумаги. В здании кроме него и охраны уже никого не было. Даже уборщицы, закончив свой бой за чистоту, покинули его. На душе было тяжело. Он пытался что-то сделать нужное и хорошее, но все его попытки проваливались. Вот и теперь депутаты областной Думы отклонили его проект о помощи пенсионерам и малоимущим, сославшись на недостаточность средств, при этом повысили себе зарплату и освободили себя от оплаты за коммунальные услуги. Повысили и суммы на свои отпуска, командировки и содержание своих помощников. Лен Павлович надеялся, что очистив голову от гнили, президент продолжит чистку дальше. Эта надежда была единственным, что держало его на плаву в этом болоте. Перемениться, брать взятки, строить хоромы с золотыми кранами он не мог, прожитая нелёгкая жизнь, была хорошей прививкой против этого. Но в одиночку бороться он тоже не мог и прекрасно осознавал это. Мелькнула даже крамольная мысль:
"Вот многие люди обратились к Богу, ходят на службы, крестятся. Может и мне попросить помощи у него? Отбросив свои атеистические убеждения. Ведь прошу помощи не для себя и своего блага. Да! Дожился, от бессилия готов решиться на что угодно. Вот нелепость!"
От этих раздумий его отвлёк запах лука и рыбы. В кабинете он был не один. Это было не возможно! Он ведь лично запер дверь на ключ, чтобы ему никто не мешал. Но запах. Лен Павлович окинул взглядом кабинет и вздрогнул. Возле стола для совещаний сидел старик в коричневом плаще, на столе перед ним лежала тряпка. На ней были разложены хлеб, рыба, лук. Старик брал всё руками и ел. Увидев, что на него обратили внимание, он приветливо махнул рукой:
— Присоединяйся! Время позднее, а ты всех слуг отпустил. Голод не "дядя" или не "тётка"? Запамятовал! Ну, ты меня понял? Милости прошу к моему шалашу, то есть к твоему столу. Вот навертел! Даже сам не понял.
И он радостно рассмеялся. Лен Павлович улыбнулся, встал из-за стола, подошёл к старику и присел рядом. Вместе они продолжили трапезу. Хлеб был свежим, рыба прекрасно приготовлена, кроме лука были ещё помидоры и огурцы. Старик ухитрялся, есть и разговаривать.
— Я мог бы накрыть и царский стол, но скромность, это основная черта моего быта. За долгие века привык к ней. Человеку ведь много не надо, если его не обуяла гордыня. Но это согласись, плохое чувство, ибо оно от лукавого. А я того козла знаю! Встречались не однократно. Пахнет от него духом плохим, аппетит сразу пропадает. Хотя и я не без греха. Тоже косяков наделал в долгой жизни много. Но такова суть, заложенная им в человека. Главное осознать и искупить свои грехи. И понятно, соблюдать заповеди. Я это делаю всегда.
Лен Павлович ел и слушал старика, постепенно до него начала доходить вся сложившаяся нереальность происходящего и он вставил свой вопрос:
— Простите, уважаемый старик! Вы как оказались в моём кабинете?
— Как ты сказал? Ты назвал меня стариком? Да на себя посмотри! По людским меркам это ты старик! А я по нашим меркам ещё молодой. Ну, это я может и немного перегнул? Но ты если не хочешь узнать моего гнева, больше так мне не говори. Называй меня при посторонних "Посланник"! Если мы наедине или в кругу близких людей, то можешь ко мне обращаться просто, называй меня "брат". Только помни, я тебе не родня и главное, ничего тебе не должен. Но если хочешь узнать мой гнев? То можешь назвать меня тем словом, которым назвал меня вначале нашей беседы. Хотя помни, я был добр к тебе, отдал половину своего ужина, а ты съем его большую часть. Да ещё обижаешь! В общем, думай и выбирай! У нас тоже демократия.
Возмущённо выпалил старик и замолчал, внимательно смотря на Лен Павловича. Тот понял, правоту старика насчёт ужина и ему стало неловко. Увидев смущение на лице собеседника, старик успокоился:
— Осознал правоту моих слов? Вот и хорошо! Значит, ты не совсем безнадёжен! Я рад, что попался ему по дороге, и он поручил мне помочь тебе в твоих благих делах.
Лен Павлович снова ничего не понял. Старик говорил много и одними загадками, поэтому он решил прояснить хоть что-то.
