Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая - страница 30

— Провалитесь к дьяволу! — прорычал Грин в темноту и ударил кремнем о кресало. Накидка защищала эти предметы от посторонних взглядов, но Алан снова лег на пол, так что мог видеть их даже под накидкой. Наконец искра упала на трут и разгорелась в маленький, но уверенный огонек. Не тратя времени на то, чтобы озираться по сторонам, Грин воткнул ракету в щель между досками. Потом он быстро поднес трут к запалу, продолжая по-прежнему прикрывать его накидкой от дождя и от чужих глаз. Запальный шнур загорелся и зашипел, как червяк на сковородке. Грин нырнул за мачту и залег — он знал непредсказуемый характер этих примитивных ракет. Она вполне могла полететь прямо ему в лицо. Едва успев обогнуть мачту, Алан услышал тихий хлопок. Краем глаза он уловил, как ракета вспыхнула белым пламенем. В то мгновение когда вспышка рассеяла темноту, Грин взглянул направо, потом налево, стараясь рассмотреть, где именно находятся Гразут с Эзкром — ведь он знал, что они должны быть здесь.

Но их здесь не было. Они все еще были на расстоянии половины корпуса корабля от фок-мачты. Вспышка застала их врасплох, и они повисли на снастях, словно мухи в паутине. То, что Грин принял за уткнувшуюся ему в спину руку, было, видимо, подставкой мушкета, которой пользовались для ведения огня с марсовой площадки.

Грин с облегчением расхохотался, но в этот момент на палубе раздался встревоженный крик. Кричали помощник капитана и рулевые.

Алан посмотрел вниз, а потом перевел взгляд в том направлении, куда указывали рулевые.

В сотне ярдов перед ними, прямо по курсу возвышалась купа деревьев, и она стремительно неслась навстречу «Птице»!

ГЛАВА 16

Потом ракета погасла, оставив после себя лишь белые пятна перед глазами и панику в голове.

Грин не знал, что ему делать. В первое мгновение он подумал, что корабль приближается к не отмеченному на карте лесистому холму. Секунду спустя землянин увидел, что чувства обманули его и что эта темная масса тоже движется. Она выглядела как холм, или как несколько холмов, скользящих по степи навстречу кораблю. Но даже во вновь наступившей темноте Грин видел, что дальше виднелись и другие холмы и что все это вместе было своего рода каменным айсбергом, поросшим деревьями.

Больше Грин ничего не мог в этот момент понять. Но даже теперь он не мог в это поверить — горы не могут по собственному желанию кататься туда-сюда!

Можно было в это поверить или нельзя, но рулевым приходилось с этим считаться. Должно быть, они почти мгновенно развернули штурвал — Грин чувствовал, как мачта наклонилась влево, и бивший ему в лицо ветер сменил направление. «Птица» свернула на юго-запад, пытаясь избежать столкновения с «блуждающим островом». К несчастью, было слишком темно, чтобы экипаж мог быстро подтянуть паруса, даже общими усилиями. А сейчас, к тому же, наверху было слишком мало народу — им нечего было там делать во время ежевечернего дождя.

Грин мысленно вознес молитву—на этот раз без всякой чуши вроде обещания набить богу морду — и отскочил от края площадки. Раздался самый громкий шум, который Грин слышал за свою жизнь; наверно, он показался землянину таким громким потому, что сулил ему гибель. Порвавшийся канат хлестнул рядом, словно гигантский кнут. Перекладины, внезапно освободившиеся от такелажа, забренчали, словно чудовищные скрипки. С глухим грохотом попадали мачты. Все это смешалось с криками людей, находящихся на палубе и в трюме. Грин тоже закричал, почувствовав, как фок-мачта наклонилась, заскользил по площадке, пол которой теперь норовил превратиться в стену, и принялся цепляться за стену, которая теперь превратилась в пол. Его пальцы так отчаянно вцепились в подставку для мушкета, словно это была единственная надежная вещь в мире.

Минуту спустя фок-мачта перестала клониться вперед; ее удерживала туго натянутая спутанная масса веревок. Грин понадеялся, что опасность миновала и он в безопасности.

Но стоило лишь ему осмелиться подумать, что он уцелел, как снова раздался сильнейший скрежет. Каменный остров, продолжая двигаться прежним курсом, подмял корпус корабля под себя, жадно поглотив колеса, оси, киль, балки, груз, пушки и людей.

Следующее, что осознал Грин, — что он оторвался от своей опоры и летит по воздуху, отброшенный прочь от корабля. Ему казалось, что он действительно парит, набирая высоту, хотя это, конечно, был просто обман чувств. Потом земля снова притянула Алана к себе. Что-то ударило его по лицу, по корпусу, по ногам. Грин вытянул руки, чтобы смягчить удар, который должен был превратить его тело в кровавое месиво. Вытянутые руки, жалкий жест существа, стремящегося избежать уничтожения. Множество жестких ударов, словно его били кулаками. Внезапно Грин понял, что он находится среди ветвей деревьев и они задерживают его падение. Он попытался было схватиться за ветку, но рука соскользнула, и Грин продолжил свой стремительный и болезненный спуск.

Потом пришло забвение.

Грин не знал, сколько времени он был без сознания, но, когда он сумел сесть, он увидел за стволами деревьев разбитый вдребезги корпус «Птицы», футах примерно в ста. Корабль лежал на боку и был ниже Грина, из чего землянин предположил, что сидит на склоне холма. Видна была только половина судна. Наверное, корабль раскололся надвое, и его нос и средняя часть палубы были перемолоты в щепки надвинувшейся каменной махиной.

Грин запоздало осознал, что дождик закончился, тучи рассеялись, и взошли обе луны, и большая, и маленькая. Все было хорошо видно. Слишком хорошо.