Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая - страница 35

— Каменная стена сменилась металлической. Вот пощупай.

Грин направил ее руку.

— Да, в самом деле, — прошептала Арма. — Здесь совершенно четкая граница, и я чувствую разницу между этими двумя поверхностями.

— И пол тоже металлический, — добавила Суни. — У меня ноги босые, я все хорошо чувствую. И пыль вся куда-то исчезла.

Грин пошел вперед и через тридцать шагов добрался еще до одного поворота под прямым углом, на этот раз ведущего вправо. Стены и пол были сделаны из гладкого холодного металла. Убедившись, что весь отряд завернул за угол, Грин приказал женщинам зажечь один из факелов, прихваченных из длинного дома. При его свете все принялись изумленно озираться.

Вокруг был сплошной серый металл. Стены и пол — все из металла.

Никакой мебели.

Ни пылинки.

— Вон проход в другую комнату, — сказал Грин. — Мы можем пройти туда.

Он взял факел и, сжав в другой руке нож, двинулся вперед. Но, перешагнув через порог, землянин остановился.

Это помещение было больше, чем предыдущее. Здесь уже стояла кое-какая мебель. А дальняя стена была не металлической, а земляной.

В этот момент помещение залил свет, исходящий из неведомого источника.

Суни вскрикнула, бросилась к матери, отчаянно в нее вцепившись. Дети заревели, да и взрослых обуял страх.

Один Грин не шелохнулся. Он понял, что произошло, и не мог винить остальных за реакцию. Они никогда не слыхали об электронных реле, поэтому трудно было представить, что они будут сохранять спокойствие.

Единственное, чего испугался Грин, что крики привлекут внимание дикарей. Он поспешил убедить женщин, что не стоит бояться этого необычного явления. У него на родине это — простая белая магия, которой может научиться любой.

Женщины утихли, но видно было, что они встревожены. Их широко распахнутые глаза неотрывно следили за Грином.

— Местные жители этого не боятся, — сказал он. — Они должны время от времени приходить сюда. Видите? У земляной стены построен алтарь. И судя по куче костей — жертвоприношения происходят здесь.

Грин заглянул за другую дверь. На первый взгляд казалось, что там ничего нет. Но Алану не верилось, что там действительно пусто. У него появилось ощущение, что он стоит на пороге какого-то значительного открытия. Эти помещения и этот свет были свидетельствами развитой цивилизации — более древней, чем его собственная. Грин понимал, что сам остров должен приводиться в движение автоматически действующей антигравитационной установкой, использующей либо атомную энергию, либо магнитное поле планеты. Зачем эта установка была закрыта сверху землей, камнями и деревьями, Грин не знал. Но он был уверен, что где-то в недрах острова должны скрываться другие помещения, не меньшие, чем эти, а то и большие. Где находится энергетическая установка? Была ли она запечатана так, чтобы никто не мог к ней подобраться? Или, что казалось более вероятным, ведущую к установке дверь можно было открыть, но лишь при наличии какого-то особого ключа?

Сперва требовалось эту самую дверь найти.

Грин осмотрел сделанный из железа алтарь. Это была платформа трех футов в высоту и десяти футов в ширину. На ней стояло кресло, сделанное из кусков железа. Из его спинки торчал железный прут полудюймовой толщины и десяти футов в длину; нижний конец прута был закреплен между двумя стойками и удерживался на месте толстой железной вилкой. Если выдернуть вилку, прут, очевидно, мог упасть и уткнуться длинным концом в земляную стену позади кресла, но его нижний конец должен был остаться на стойках и прижать того, кто сидел в кресле.

— Странно, — пробормотал Грин. — Если бы не идолы с кошачьими головами по краям платформы и кости у ее подножия, мне и в голову не пришло бы, что это алтарь. Кости! Они черные, обгоревшие дочерна!

Землянин снова взглянул на металлический прут.

— Если я сейчас поверну вилку, — сказал он, обращаясь сам к себе, — и прут упадет, он ударит по стене. Это очевидно. Но что это значит?

Арма принесла Грину длинную веревку.

— Это было сложено у стены, — сказала она.

— Что? А! Если я привяжу один конец веревки к верхушке прута, а кто-то встанет на алтарь и вынет вилку, тогда я смогу контролировать падение прута — или потяну к себе, или позволю упасть в сторону. У того, кто будет выдергивать вилку, останется достаточно времени, чтобы соскочить с алтаря и вернуться в безопасное место, где стоит тот, кто держит веревку. Но бедный же тот, кто при этом будет сидеть в кресле! Вот теперь мне все понятно.

Грин посмотрел на веревку, которую держал в руках.

— Ага! — резко окликнул он. — Отойди от стены!

Высокая худощавая женщина прошла мимо алтаря, держа в руке обнаженную абордажную саблю. Услышав окрик Грина, она на мгновение остановилась, удивленно посмотрела на землянина, потом двинулась дальше.

— Ты не понимаешь, — бросила она через плечо. — Эта стена — не сплошная земля. Она пушистая, как цыпленок. Это пыль, просто пыль. Я думаю, нам надо стряхнуть ее и расчистить себе путь. За ней что-то должно скрываться...

— Ага! — отчаянно закричал Грин. — Не надо! Стой, где стоишь!

Но женщина вскинула саблю и с силой ударила по стене, чтоб показать Грину, как легко будет стряхнуть эту дрянь.

Грин схватил Арму и Пакси и упал на пол, увлекая их за собой.

Прогремел гром и ударила молния, ослепляя и оглушая Грина. Наполовину ослепнув, он продолжал видеть темную фигуру Аги, пригвожденную к месту и охваченную белым пламенем.

ГЛАВА 19

Потом Агу окутало плотное облако пыли, взметнувшееся над ней и заполнившее всю комнату. Вместе с этим пришел сильный жар. Грин открыл было рот, чтобы приказать Арме и Пакси закрыть лица и особенно носы. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, его рот и нос оказались забиты пылью. Грин закашлялся и расчихался, а из глаз у него потекли слезы, вымывая обжигающую пыль. Клубы пыли, поднятые взрывом, обрушились на Грина. Особого вреда они не причиняли, пыль была мягкой. Она свалилась так быстро и ее было так много, что Грин оказался наполовину погребенным под ней. В этот момент он успел обрадоваться, что волна жара застала его на выдохе. В противном случае он вдохнул бы в себя воздух, который сжег бы его легкие, вдохнул бы смерть. Ведь уже сейчас его кожа в тех местах, где не была прикрыта одеждой, горела, как после сильного солнечного ожога.