Артуш и Заур - страница 35
— … Да прямо отсюда, в отеле ночевал, — растерянно ответил Шота.
— В смысле? — Артуш медленно поднял правую руку, протер глаза и внимательно посмотрел на Шоту, — Проходи, чего стоишь на пороге?
Шота зашел в комнату и развалился в кресле.
— Говоришь, ночевал в отеле?
— Да, в номере Заура. Спал на диване.
Артуш вздрогнул. Краем глаза посмотрел на Шоту, подошел к окну и задернул занавеску. Лучи скупого осеннего солнца ворвались внутрь, заставив Артуша сощурить глаза.
— Сначала мы пришли в твой номер. Ты что-то громко пел на армянском. Затем повалился на кровать и тут же захрапел. Потом мы пошли в номер Заура… Представляешь, как идиоты выпили там по две бутылки пива. Бедный Заур пытался доказать мне, что песня, которую ты пел, на самом деле — древняя азербайджанская песня — «Сары гелин». Затем он побежал в туалет и облевал унитаз. По его словам, когда он вышел, то я уже спал, как младенец. Ничего не помню.
Шота откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— У меня кружится голова. Что за ночь была, а?..
— Во сколько закончилась свадьба?
— Кажется, в три, — с трудом разлепил веки Шота. — Точно не помню.
— Что сейчас делает Заур? Спит?
— Нет, проснулся, — Шота резко поднялся, взял апельсиновый сок из мини-бара и жадно стал пить. — Купается. Мне стало скучно, и я решил зайти к тебе.
— Правильно, — тихо сказал Артуш. — Нельзя же столько спать, — добавил он и зашел в туалет. Голова была свинцовой, конечности онемели, их он не ощущал. Он взглянул в зеркало и увидел поблекшие глаза и бледное лицо.
Зазвенел телефон Шоты. Он достал мобильный и взглянул на дисплей. Звонил Додико, чтобы поинтересоваться самочувствием родственника.
— Здравствуй, как ты, где ты?
— В отеле, а ты?
— Выходим из дому.
— С кем выходишь, с женой?
— Да нет, какая там жена. Талгат переночевал у нас, хочу показать ему город. Завтра он уезжает в Москву. Заехать за тобой?
— А кто такой Талгат? — удивленно спросил Шота.
— Гость из Казахстана.
— Да-да-да-да. Вспомнил. Хорошо, давай пообедаем. Умираю от похмелья.
— Я тоже, — простонал Додико. — Ладно, сейчас приеду.
Полчаса спустя они мчались в машине Додико по левому берегу Куры. В этот субботний день влажные улицы Тифлиса были немноголюдны.
— Вы были в серных банях? — нерешительно спросил Додико, взглянув на гостей через зеркало заднего вида.
Шота, не ожидавший такого вопроса от Додико, выпучил глаза от удивления.
— Баня?
— Почему бы и нет? — развеселился Додико и еще раз взглянул в зеркало. — Вы были в серных банях?
Артуш и Заур переглянулись. По их глазам было ясно, что опыт посещения серных бань у них отсутствует.
— А я в первый раз об этом слышу, — сказал Талгат. — Но баня мне сейчас не помешала бы. Буря в голове и кости ноют.
— Да у меня тоже, — сказал Артуш. — Кахетинское вино сильнее любого оружия.
— Согласен, — вздохнул Шота. — А кроме меня кушать никто не хочет? Мы что, на пустой желудок в баню пойдем?
Додико обрадовался, что его предложение приняли. Свернул направо и поехал к серным баням.
— Не беспокойся, Шота, решим этот вопрос прямо на месте.
В предбаннике постройки 18-го века для них накрыли обильный стол. Все разделись и обернулись в полотенца. Заур с Артушем, даже не входя в парную, чувствовали, как усталость потихоньку покидает их, и не прекращали благодарить Додико.
— Вот видишь, — начал Шота, и не докончил, ибо эти слова уже выразили все. В них была забота и ответственность по отношению к гостям, «пострадавшим» от грузинского гостеприимства, а также гордость, по поводу наличия серных бань в своей стране.
Минут через пятнадцать к их столу присоединились еще трое. Один был знакомым Шоты, двое других — Додико. Голые грузины подошли к их столу, держа в руках, как оружие, бутылки вина. Это была уже не баня, а клуб, или же сборище нагих, смешных, беззаботных, веселых людей. После знакомства Додико зевнул и сказал:
— Действительно, наша страна необыкновенно прекрасна. Тбилиси и его серные бани, кахетинские вина! Да еще Кура, протекающая через город. Да, быть грузином — это нечто необыкновенное. Россия хочет взять нас в блокаду, сломать нас. Но, несмотря на это, все еще текут наши реки, цветут сады, и наш народ живет беззаботно.
После того, как покончили с едой, все прошли в большой банный зал. В огромном зале было жарко. На каменном полу лежали голые купальщики. Большие квадратные дыры в полу были наполнены серной водой. Талгат радовался больше всех, радостно прыгал, как ребенок, его узкие глаза сияли.
— Как здесь здорово! С каждым днем я все больше влюбляюсь в эту прекрасную страну!
Шота, заметив искреннее восхищение гостей, стал рассказывать об истории серных бань:
— Давным-давно выходит на охоту царь. Он выпускает сокола на глухаря. Долго ждет возвращения ручной птицы с добычей. Не дождавшись, начинает искать. В итоге доходит до небольшого леса. В этом лесу течет серная вода. Царь видит, что и сокол, и глухарь утонули в серной воде. Царь решает заложить рядом с этим местом город Тбилиси. Теперь та серная вода находится здесь. А нынешний Майдан — на месте того небольшого леса.
Баня наполнялась серным паром, пахло серой, иначе говоря, тухлыми яйцами. Тела поблескивали от пота. Артуш провел рукой по груди, впитал в тело серу.
— Хватит, выходите. Талгата там уже массируют. Вы тоже проходите во второй зал.
Артуш и Заур медленно вылезли из серной воды, прошли в соседний зал и устало повалились на каменный пол. Талгата, который лежал здесь уже минут пять, массировал крупный грузин.
