Тайна банкира. Красная мантия - страница 4

— Грабитель, мошенник! — воскликнул он, — он знал, что эти деньги — все достояние моей жены и моих детей, и принял их от меня с улыбкою!

— Но вы еще не опоздали, капитан, — сказал Жильбер Торнлей, — банк закрывается в четыре часа, а теперь только три. Вы еще можете отправиться на берег и истребовать обратно ваши деньги.

— Разумеется, — сказал Гарлей с глухим проклятием, — я потребую от него эти деньги и в крайнем случае вырву их у него вместе с его жизнью! Жена моя и дети не должны быть ограблены!

— Но вам же нельзя терять времени, капитан!

— Знаю, знаю, Жильбер, — отвечал он, приложив руку ко лбу, — эта новость поразила меня; но чтобы ни случилось, «Лили Кин» должна при восходе солнца поднять паруса: если я успею вернуться к этому времени, тем лучше; если же нет, корабль все-таки должен выйти в море, а вы примете команду над ним.

— Я буду повиноваться вам, капитан, и просить Бога, чтобы он ускорил ваше возвращение.

— Все это, конечно, в Его святой воле, — отвечал Гарлей Вестфорд. Он вручил молодому человеку некоторые нужные бумаги и сделав ему несколько кратких, но отчетливых инструкций, он еще раз пожал ему руку и спустился в лодку, чтобы отправиться на берег. Там он взял первый попавшийся ему кабриолет и приказал кучеру везти его вскачь в Ломбартстрит.

Банк только что закрылся в минуту приезда Гарлея Вестфорда, и мистер Гудвин уже был на пути к своему загородному дому. Так, по крайней мере, сказали приказчики, заметив при этом, что на нынешний день все дела по банку были окончены.

— Ну так я поеду в его загородный дом, — сказал капитан. — Но где же он находится?

— В Вильмингдонгалле по северной дороге, невдалеке от Гертфорда.

— Каким образом я доеду туда?

— Вы можете ехать по Гертфордской железной дороге и взять потом карету до Вильмингдонгалля.

— Хорошо, — сказал Гарлей Вестфорд, и, сев в кабриолет, приказал везти себя со всевозможною скоростью на станцию северной дороги.

«Ни я, ни Руперт Гудвин не будем покойны, пока эти деньги не вернутся к законным владельцам!» — воскликнул капитан, подняв руку с угрожающим видом, как будто призывая небо в свидетели этой клятвы. Он не предвидел, каким ужасным образом будет исполнена эта самая клятва; он не знал, какие несчастия, какие преступления вызывает демон, который бы должен был быть рабом человека и которого человек сделал своим повелителем, демон, который на земле носит название золота.

ГЛАВА III

Вечером того же дня Руперт Гудвин сидел в великолепной столовой древнего и щеголеватого дома, известного под названием Вильмингдонгалль. Эта вилла была не новым строением, воздвигнутым богачом спекулятором, но благородным остатком прошлого, одним из тех величественных зданий, окруженных вековыми деревьями, которые в настоящее время причисляются к редкостям. Этот четвероугольный за́мок мог бы свободно вместить в себе целый полк. Один из его четырех флигелей был уже давно необитаем и отсыревшие обол висели клочками на его стенах. Не многие из прислуги банкира решились бы войти в эту часть за́мка, вследствие слуха, что в нем водятся привидения, но мистер Гудвин посещал его не редко, так как в погребах его хранились сокровища, которые вверялись его попечению. Не многие и спускались в эти подвалы, но все говорили, что они тянулись на всем пространстве, занимаемом флигелем и даже отчасти и самого дома. Уверяли еще, что в военное время эти же подвалы служили темницами.

В окружности Вильмингдонгалля мистера Гудвина считали обладателем баснословных богатств. Роскошь и изящество окружали банкира со всех сторон, но, несмотря на все это, на прекрасном лице Руперта Гудвина выражалось чувство сильного неудовольствия.

Он был не один. За тем же столом сидела отталкивающая личность его главного приказчика Якова Даниельсона. Обстоятельства вынудили Руперта Гудвина стоять с этим последним на дружеской ноге. Якову была известна тайна этих знаменательных двадцати тысяч, ради которых проходили в уме Гудвина такие безотвязные и мрачные мысли. Эта сумма могла поддержать, хотя на некоторое время, его поколебавшийся кредит. Все затруднение состояло только в том, что останется делать, когда капитан, возвратясь из Китая, явится требовать возврата этой суммы. Руперт Гудвин ненавидел непримиримою ненавистью Гарлея Вестфорда, хотя не видал его ни разу в жизни. Эта ненависть брала свое начало в таинствах прошлого, в которых Клара Вестфорд играла важную роль.

При таком положении дел, Гудвин твердо решился присвоить себе достояние капитана. Ему предстояло несомненное банкротство; он вдался в последнее время в безрассудные спекуляции и понес от них огромные потери. Он задумал оставить навсегда Европу и увезти с тобою вверенные ему двадцать тысяч.

В пору первой молодости Гудвин долго жил в южной Америке и там находился еще до сих пор родственник его матери, очень богатый именитый купец. Он был убежден, что это переселение избавит его от всяких преследований, и эти двадцать тысяч помогут ему составить состояние, равное тому, которое он терял в настоящее время.

«Юлия, — думал он, — поедет со мною, а Густав может оставаться и в Англии и отыскать себе какое-нибудь дело. Между нами не было никогда искренней привязанности и мне надоело слышать его вечные порицания всем моим предприятиям».

— Да, Яков, — заговорил опять банкир, возвращаясь к прерванному своему разговору со своим приказчиком, — эти двадцать тысяч помогут нам отвратить грозу. Если первые требования будут исполнены без всяких отлагательств, мы возвратим себе всеобщее доверие и уничтожим все неблагоприятные слухи.