Неудержимое влечение - страница 12
В ответ Аманда лишь кивнула. Если она позволит ему анализировать себя, изучать ее побудительные мотивы, она не сумеет сохранять нужную для дела отстраненность.
Ни в работе, ни с ним.
– Если мне дадут слепок черепа, я попробую воспроизвести ее лицо. Для скульптурной реконструкции требуется гораздо больше деталей, чем для плоскостной…
Не заботясь о том, уместно это или нет, и забыв о том, что Пол совсем рядом, она подошла ближе к Дэвиду, привстала на цыпочки и обняла его за пояс, просунув руки под куртку.
– Спасибо, что настоял на своем. Наверное, мама намекает мне, что пора применить мой талант в большей мере.
Он попятился и широко улыбнулся. При виде его улыбки ее обдало жаром.
– Мы, Хеннингсы, любим исполнять свой гражданский долг. Как ты отнесешься к тому, что я, в знак благодарности, что ты спасла меня от гнева матери, как-нибудь на неделе приглашу тебя поужинать? К сожалению, сегодня не получится, потому что сегодня я ужинаю у родителей.
– Ты вовсе не обязан приглашать меня на ужин.
– Нет, обязан. Ты согласилась помочь, несмотря на все, что тебе пришлось пережить. И потом, на самом деле мне просто хочется пригласить тебя на свидание, так что с помощью ужина я убью двух зайцев одним выстрелом… Как говорится.
Какой же он настойчивый! И совершенно неотразим. Он, конечно, наглец, но наглецы иногда бывают такими милыми!
– Хорошо, я согласна.
Остановившись у ее дома, Дэвид выскочил, чтобы открыть для нее дверцу, отчего девочка, спрятанная в глубине души Аманды, польщенно заулыбалась.
– Я провожу тебя до двери.
Сгущались сумерки; в свете уличных фонарей ее дом жутковато мерцал. Аманды не было целый день, и она не оставила внешнего освещения. Подходя, она заметила что-то белое, приклеенное к двери. Рекламные агенты постоянно подсовывали свои листовки за ручку двери, но испортить саму дверь пока еще никто не додумался. Вот нахалы!
С помощью фонарика она прочла извещение – какого черта? – с шапкой «Город Чикаго, строительное управление». Под шапкой она увидела крупную надпись жирным шрифтом: «Запретная зона. Не входить!»
Аманда задумалась. Что произошло? Наверное, кто-то пошутил. Она оглянулась на Дэвида – он стоял на несколько ступенек ниже, – думая, что, может быть, он… Нет. Он ведь почти не знает ее и вряд ли стал бы издеваться над ней. Тем более что подобные шутки ее вовсе не смешат.
Совсем.
– Что случилось? – спросил Дэвид. – Ты что-нибудь забыла?
– Я… – Она споткнулась и оперлась рукой о дверь. – Происходит что-то непонятное. Тут извещение от городских властей, в котором мне запрещают входить.
«Наверное, все же шутка». Как же иначе? Если это не шутка, у нее большие неприятности. Но почему понадобилось опечатывать ее дом? Внутри все сжалось, напряжение поднялось выше, к груди. Если ей нельзя входить, она отрезана и от студии, и от дома. От всей жизни.
Дэвид нахмурился:
– Наверное, домом ошиблись. Кроме того, они ведь не загородили и не заперли входную дверь.
– Что это значит?
– Это значит, что дом не рухнет. Если бы угрожало обрушение, они бы перегородили все входы. А если проблема связана, например, с загрязнением, отравляющими веществами и дому не грозит обрушение, власти просто вешают объявление. Так они и поступили в твоем случае. Пожалуйста, не паникуй. Позвони домовладельцу и выясни, что случилось.
Да! Домовладелец. Власти наверняка связались с ним. Она не сразу нашла его номер в списке контактов.
– Я все убеждала его подать заявление, чтобы дом включили в список памятников культуры. Неужели теперь его хотят… снести?!
После третьего звонка Аманда проворчала:
– Он никогда не подходит, когда я звоню. – Она оставила сообщение на автоответчике и нажала отбой. – Позвоню в строительное управление.
– Можешь попытаться, но сейчас шестой час. Наверное, все уже ушли.
Она все же позвонила. Это не повредит. Не желая искать номер на своем телефоне, она позвонила в справочную, и ее соединили со строительным управлением муниципалитета. Ответил автомат, сообщив, что управление закрыто.
Просто ужас! Аманда постучала по экрану и зажмурилась, приказав себе сохранять спокойствие. Произошло недоразумение, только и всего.
Открыв глаза, она еще раз прочла извещение, и мысли у нее в голове понеслись галопом. Работа. Одежда. Чековая книжка! Лекарства от аллергии… Все там, внутри.
Она мигом забыла о необходимости сохранять хладнокровие.
Забыла о том, что нельзя паниковать.
Ее организм одновременно зачесался, зазудел. Весь этот эмоциональный мусор так вреден для нее, женщины, которая старается избегать взлетов и падений! Сейчас у нее одно сплошное падение.
– Не знаю, что делать. Там вся моя одежда! – Она всплеснула руками. – И потом… как же моя работа?!
– Погоди. – Дэвид спустился на несколько ступенек и окинул взглядом темное здание. – Здесь ведь есть черный ход? Там и войдем.
– Но здесь написано…
– Да, но ты же сама говоришь, что у тебя нет одежды. Осторожно войдем через черный ход, будем надеяться, что нас не заметят, ты упакуешь все необходимое на несколько дней, пока ситуация не разъяснится.
Лишившись студии, она не может работать. Без работы не сможет зарабатывать…
– Я снимаю бокс для хранения готовых картин. Туда можно отвезти кое-какие вещи, но работать там невозможно, слишком тесно… А ведь мне еще нужно закончить скульптуру!
– Все понятно. – Дэвид снял с ее плеч сумку, забрал портфель и отнес в свой внедорожник. Вернувшись, он продолжал: – В моей квартире сейчас идет ремонт. Предлагаю тебе занять одну из гостевых комнат, а рабочим я велю пока не работать там.
